«Я здесь, – издевался он. – Не останавливайся. У тебя отлично получается. Но тебе придется быть сильнее, чем сейчас».
Силясь удержаться в глубинах подсознания, я теряла силы. Я увидела, как он поднимается надо мной ужасающей глыбой льда.
«Зачем ты это делаешь?» – спросила я.
«Когда-то я был целителем и возвращал жизни этими руками. – Его кулаки выросли до размера маленького спутника. – Меня любили… а потом меня за это наказали».
Он замахнулся на меня кулаком, и я закрыла глаза, углубляясь в свое подсознание, пока не почувствовала полный контроль над психоэнергией, окружавшей меня. Когда я снова открыла глаза, оказалось, что ход времени замедлился настолько, что его кулак до сих пор был в нескольких дюймах от моего лица. Уклонившись, я сказала: «Поэтому ты решил мстить невинным людям?»
Он опешил, когда его кулак пролетел мимо моего лица. Затем посмотрел на меня, кулаки его съежились.
«Ты сделала меня тем, кто я есть. Ты и все остальные Хранители. Вы превратили чудо в вечную кабалу».
Его глаза горели сквозь лед, глядя на меня.
«Ты не можешь себе даже представить, что за пытку я терпел! Невыносимое, бесконечное одиночество изгнания».
Его тело закрутилось и в движении поменяло форму. К моему удивлению, теперь он выглядел так, будто и правда невыносимо страдал.
«Из всех двенадцати ты – самая сильная, но даже ты не можешь убить меня. Каждый раз, когда мы встречались, я надеялся…»
«Ты надеялся? Что я убью тебя?»
«Да, и положишь конец этой пытке».
Пока он говорил, его ледяное тело растаяло. На мгновение мне стало почти жаль его. Затем он снова материализовался и с насмешливым свистом сказал: «Cлабо?»
Его сверкающие глаза были чернее Космоса, как сама Темная Материя. Он раздулся и превратился в гигантский ледяной призрак. И, отраженные в его стеклянном взгляде, передо мной предстали лица его жертв. Матиас. Папа. Мои друзья. Усилием воли я заставила себя оставаться неподвижной.
«Ударь меня!» – взревел он.
Всеми фибрами души я жаждала расколотить его иссушенное тело. Но инстинкт предупредил меня, что это бесполезно, и я не шевелилась. Мне надо было восстановить силы в Психоэнергетической Сети, поэтому я решила продолжить его психологическую игру. Кроме того, когда он был со мной, то не громил остатки нашей армады. Пусть я не выживу, но, может быть, смогу выиграть шанс для спасения Хайсена и Сирны.
«Окус, я хочу освободить тебя».
«В самом деле? Как ты добра!»
Он взорвался миллионами льдинок, острых как иглы, которые вонзились мне в лицо. Я уклонилась, и брызги красных капелек потянулись за мной. Порезы причиняли страдания, но я стиснула зубы, стараясь сохранить рассудок и не обращать внимания на боль.
Затем я услышала, как он закашлялся. Теперь он стал согбенным и изможденным, как дряхлый старик, изъеденный временем. Даже несмотря на мою жгучую ненависть к нему и его злобным деяниям, во мне проснулось сострадание, когда я увидела, как он, разбитый, с искривленной спиной, захлебывается кашлем. И на какой-то момент я действительно посочувствовала его страданиям в бесконечной полужизни-полусмерти.
«Сколько тебе лет?»
«А-а, сейчас ты начинаешь понимать».
Его глаза залило тоской, и костлявой рукой он указал на Гелиоса: «Спроси бога Света, сколько эпох я пережил».
Порезы на моем лице болезненно пульсировали, и кровянистая дымка клубилась в воздухе вокруг моей головы. Окус исчез, затем снова появился.
«В молодости я был чист душой и полон идеалов, как ты сейчас. Я был алхимиком и стремился исцелять больных, а заодно искал средство от смерти. Я мечтал о нескончаемой Галактике как высшем благословлении человечества».
Он обмяк и переменил позу, изображая, будто его разбитое тело сейчас развалится.
«Сейчас я знаю. Бессмертие – это ад».
«Тогда дай мне помочь тебе умереть», – предложила я слишком страстно.
Стоп! Я не могла пошевелиться. Он сковал меня ледяной шубой. Его смех отдался скрежетом по моему замороженному телу, и затем он сказал: «Ты думаешь, это правда? Как легко ты попалась на мои уловки. Я вовсе не желаю умирать, смертная!»
Когда он вернулся в образ человека, то стал больше, крепче, сильнее. Теперь он поигрывал мускулами, высеченными изо льда. Я не могла поверить, что хотела помочь ему.
Во мне вновь закипела ненависть. Я сделала рывок, чтобы сломать лед и ударить его, но его психоэнергетический айсберг не давал мне даже шевельнуться.
«Тебе удобно, маленькая девочка? Ты выглядишь очень привлекательно в своей новой блестящей коже».
Его грохочущий смех вибрировал в ушах.
«Зачем мне желать смерти, если мой Дом вскоре ждет слава? Ты читала предсказания звезд. Я вытерплю любые мучения, чтобы получить обещанное».
Я дернулась и слегка повернулась, но освободиться не смогла. Я не могла даже говорить.
«Ты достаточно меня позабавила, дитя. Давай закончим эту битву».
Окус собирался убить меня прямо сейчас. Когда он занес руку для смертельного удара, я посмотрела на него сквозь глазурь моей замороженной крови. В его глазах я видела убийство.
«Рак поддержит тебя».
Слова Матиаса легким шепотом пронеслись в моей памяти, и я погрузилась в себя как можно глубже, напитываясь психоэнергией Рака, и время вновь замедлило свой ход, практически остановилось. Казалось, что волны света преломились, и Космос стал сворачиваться в себя, будто уходя в воронку. Миллисекунды растянулись до бесконечности, замедлилось и мое дыхание. Мышцы расслабились. Я никогда раньше не чувствовала жизнь такой. Время, как резина, растянулось до предела, и я увидела каждую частицу, множество частиц, из которых складываются мгновения нашего существования. Сейчас моя жизнь виделась мне как временной отрезок, и я подумала, какой странной она была. Больше всего я любила Рак, но оставила его. Единственным человеком, на которого я не хотела стать похожей, была моя мама, но в итоге я поступила, как она, покинув папу и Стэнтона. Первой моей любовью был студент университета, за которым я молчаливо наблюдала годами, любила молча и позволила ему умереть в молчании, даже не попрощавшись. Слишком торопилась встретить собственную смерть. Все вокруг меня стало обретать новую форму, как будто запустили эфемерид, только это была карта моей жизни, от начала и до этого момента, до моей смерти.
Время трехмерно, и оно формирует собственную Галактику, где все взаимосвязано. Ее нельзя сравнить с музыкой звезд, но можно – с работой сети нейронов головного мозга. Только Время бесконечно и всегда расширяется, как наша Вселенная. Я подумала о том, что оно вращается кругами, и тут же пришел на ум образ змея, пожирающего самого себя. Все взаимосвязано, циклично, вечно. Время, Космос, Змееносец. И я вдруг поняла, что важного принес Зодиаку тринадцатый Дом. То, что наша Галактика когда-то утратила. Это единство. На фестивале Гало Гелиоса я чувствовала это. Впервые в жизни. Словно воздух был пронизан электрическим зарядом. И это было не наше взаимное доверие, которого нас лишил Окус. Это было нечто более могущественное – то, что он отнял у нас и что на мгновение мы ощутили той ночью, когда собрались все вместе. Это надежда. В мире людей, чьи дни проходят в ожидании завтра, надежда – самое сильное оружие. Змееносец должен был связать нашу Солнечную систему воедино. Его бегство разбило наше единство. Борьба с ним потребует больше, чем сила энергии одного Дома Рака. Мне нужно слиться с психоэнергией всего Зодиака.
