И где же парень?
Пока Джастин перевязывали в «Нью-Йорк хоспитал», зазвонил ее сотовый. Она была уверена, что это Роберта, которая попросит ее вернуться в Бостон, – знак доверия, которого она не заслуживает после компьютерной бойни. Она придерживала телефон плечом, пока медсестра промывала ей ладони.
Но это был Джин. Он звонил из Бедфорда.
Мириам умерла в десять тридцать.
Он сейчас поедет опознавать тело. Кэрол занимается организацией похорон.
Не могла бы Джастин приехать?
Джастин поблагодарила его.
Она попросила медсестру набрать номер Роберты.
– Джастин! – воскликнула Роберта. Новость о том, как она рыдала при всем честном народе на Парк-авеню, несомненно в мгновение ока облетела весь офис. – Где ты, что с тобой?
– Я в больнице, – ей захотелось расплакаться, – и моя жизнь просто… разваливается. Ой! – Она дернулась, когда медсестра помокнула ее раны антисептиком.
Роберта велела ей не торопиться и звонить в любое время, когда захочется поговорить. Джастин поблагодарила ее и попросила сестру выключить телефон.
Тело Наны находилось где-то в том же здании.
Она на такси доехала до дома – ноги все в синяках, руки в бинтах и мази. Стелла прыгнула на нее, расцарапывая колени и норовя полизать повязки. Джастин попыталась собрать вещи без помощи рук. Она вызвала машину по телефону и приехала в Бедфорд вместе с собакой. Колени распухли и посинели от ушибов, руки болели от каждого движения.
Джин и Том Зазлоу, муж Мередит, казались огромными на диванах в гостиной. Кэрол спустилась по лестнице в синем спортивном костюме и в своих золотых шлепанцах. Собака бросилась к ней и принялась с энтузиазмом лизать ей руки. Лицо Кэрол распухло от слез. Вот так выглядит горе. Вот что случится с ней, когда умрет Кэрол.
– Она весила всего сорок килограммов, когда умерла, – сказала ее мать, вытирая глаза рукой и открыто всхлипывая. Она дала матери бумажную салфетку и присела с ней на ступеньках.
Через какое-то время Кэрол взяла себя в руки.
– Что с тобой случилось? – спросила она требовательно, заметив повязки.
– Не обращай внимания.
– Донни приедет завтра, – сказала ей мать. – Он сегодня наконец позвонил. Через пять дней! Я не понимаю людей, которые не могут прийти проведать мать. Он хотел поговорить с ней по телефону! Но она не может говорить по телефону! В этом все дело!
Мередит Зазлоу вдруг оказалась рядом, попыталась взять ее за руки. Джастин подняла свои забинтованные руки вверх и отстранилась, чтобы уберечься. Тогда Мередит подхватила Джастин за локти, чтобы обнять. Мередит Зазлоу была так близко, что они соприкоснулись животами.
– Твоя бабушка любила тебя, – сказала Мередит, целуя ее в губы. Уж не собирается ли она просунуть туда язык? – Я хочу, чтобы ты знала.
Джастин высвободилась, извинилась и прихрамывая вышла на кухню. Сквозь раскачивающиеся двери она услышала, как Мередит спросила:
– А где парень?
– Не спрашивай, – отвечала Кэрол. И снова разрыдалась.
Джин, Мередит и Джастин разделили между собой список тех, кого нужно было известить, и разошлись каждый к своему телефону. Джастин позвонила сестре Мириам, Перл. Перл, должно быть, сразу поняла причину звонка. Но она сказала:
– Джастин, дорогая, как ты поживаешь? Как твоя мать?
Как будто совершенно нормально, что внучка, которую она семь лет не видела, вдруг звонит в сентябре в четверг вечером.
У ее матери слишком много друзей. Джастин потратила весь остаток дня, обзванивая их. Сестра или брат были бы сейчас кстати. К ней вернулась старая детская обида. Мать говорила по телефону, о чем-то договаривалась, курила, вид у нее был потрясенный, изможденный, она казалась маленькой и одинокой. Джин вносил свою лепту. Она не должна обижать Джина. Спасибо Господу за него: если бы не Джин, Кэрол жила бы с ней.
Джастин сдалась в девять тридцать. Она не могла подняться по лестнице в свою старую комнату, поэтому легла на грубые, совершенно новые простыни двуспальной кровати в комнате для гостей на первом этаже. Это было нечестно. Она пожалела, что у нее нет сестры или брата. Она пожалела, что она не у Барри или хотя бы не дома. Нана теперь уже мертва. Это было странно и непонятно: вот она здесь – и вот ее уже нет. Смерть лучше больницы. Лучше бы это случилось немного скорее.
Но как печальна ее жизнь! Нана вышла замуж в девятнадцать, родила Кэрол в двадцать, и Донни в двадцать восемь, после войны. Она так и не попала в колледж. Так и не научилась водить машину. У нее была постоянная запись два раза в неделю к парикмахеру и один раз – к маникюрше. Пока не умер ее муж, она ни разу не оплатила ни одного счета. Она даже не вскрыла ни одного счета. Все ее друзья уехали и(или) умерли. Она перестала разговаривать с Перл после одного случая в 1981 году, когда та уехала в Бока Рэтон. У нее уже двадцать пять лет как прекратилась овуляция. Джастин все возвращалась мыслями к Герману – какой уникальный случай.
Нана теперь – мертвое тело. Эти новые с иголочки простыни не давали Джастин спокойно заснуть. Кто поможет ей, когда умрет ее мать? С кем она будет разговаривать тогда? Если у Джастин не будет детей, кто придет на ее похороны?
Когда она проснулась на следующее утро, все болело. По ногам как будто били палками. Зато владелец похоронного бюро в «Бодс» оказался намного менее гротескным персонажем, чем она ожидала. Прощание с телом проходило в серо-зеленой комнате, на каждом столике вдоль стены стояла коробка бумажных салфеток. Гроб был закрыт и укрыт розами.
– Красивые цветы, – сказала Джастин.
– Владелец бюро, его работа, – прошептала Кэрол. – «За X вы получите гроб и две вазы цветов. За X плюс 500 – две большие вазы. Как вы думаете, она ведь предпочла бы большие вазы? А цветы на крышке – дополнительно, но разве она их не стоит?» Отвратительно!
