– Эйден! – закричала она, в отчаянии пытаясь зажать раны руками. – Эйден, ты не можешь умереть, Эйден!
Его веки слегка затрепетали.
– Я и не собираюсь, Дарси, – едва слышно произнес он, глядя на нее ничего не выражавшими глазами.
– Чего не собираешься? – спросила она, пытаясь разговорить его, чтобы он не терял сознания. Кровь текла по ее пальцам, и она сильнее надавила на раны.
– Ты не горячая девка. Я не хотел, чтобы Джулс знал, что я... – Его глаза снова закатились, и он тяжело вздохнул.
– Эйден! Эйден! Я должна отвезти тебя к доктору, но не смогу сделать этого, если ты мне не поможешь. Эйден, очнись!
Он не шевелился, не открывал глаза, не отзывался на ее отчаянные крики.
– Святая Мария, помоги! – взмолилась, рыдая, Дарси. Слезы катились из ее глаз и, капая вниз, мешались с его кровью. – Пожалуйста, не дай мне потерять его. Я сделаю все, что ты велишь. Пожалуйста!
– Дарси, ты проснулась? – услышала она вдруг чей-то голос. – Мы принесли тебе кусок свадебного торта.
Сердце ее затрепетало. Мейзи! Мейзи стоит у дверей! А где Мейзи, там и...
– Натан! – закричала она. – Натан, помоги мне! Дверь с треском распахнулась, ударившись о стену. В то же мгновение в комнату, сжав кулаки и стиснув зубы, ворвался Натан. По инерции он пробежал футов пять, и лишь тогда его взгляд упал на пол и Натан понял, что произошло. Мгновенно собравшись, Чендлер подошел к ним и спокойно расстегнул сюртук, на ходу оценивая ситуацию и отдавая жене распоряжения:
– Мейз! Немедленно беги в клуб за доктором Магиром. Приведи его сюда. Поторопись!
Бросив кусок торта на стол, Мейзи подобрала юбки и поспешила за помощью.
Натан опустился возле Эйдена на колени и быстро приложил пальцы к артерии на его шее.
– Он жив, – проговорил Чендлер. – Надо сберечь ему жизнь, не так ли, Дарси?
– Он потерял так много крови, а я не могу остановить ее. Снимая с себя сюртук, Натан оглядел Дарси.
– У него есть еще раны, кроме этих двух? – спросил он, складывая один рукав сюртука пополам и подкладывая его Эйдену под рану на спине.
Дарси вытащила освободившуюся руку из-под Эйдена.
– Н...не знаю... Я не осматривала другие места. Натан быстро сложил второй рукав и зажал им рану на груди.
– Эти раны я зажал, Дарси, – вымолвил он. – Ты можешь проверить, есть ли другие?
Кивнув, Дарси принялась ощупывать торс Эйдена. Пальцы его правой руки были изрезаны осколком, да и сама рука выглядела так, словно по ней прошлись плеткой-девятихвосткой. Дарси заскрежетала зубами, коря себя за то, что не заметила этих ран раньше.
– У него порезаны пальцы и вся правая рука, – сообщила она Натану.
– Это легкие ранения, – спокойно заявил Чендлер. – Осмотри теперь ноги.
Левую руку дергало от боли, поэтому Дарси положила ее себе на колени и стала ощупывать ноги Эйдена правой рукой. Ее пальцы дотрагивались до его развитых мускулов, и она молила Бога о том, чтобы ее поиски не увенчались успехом.
– Я ничего не нашла, – наконец с облегчением промолвила она. – Не думаю, что я что-то пропустила. Да и ткань брюк цела.
Натан посмотрел на нее долгим взором, а потом спросил:
– А что с плечами и головой? Ощупаешь их, Дарси? Дарси кивнула.
– Джулс ударил его бутылкой виски, – сказала она, осторожно пододвигаясь к голове Эйдена. – Он тряхнул головой, и я увидела, как из его волос разлетелась куча осколков. По плечу у него текла струйка крови. – Устроив на коленях раненую руку, Дарси осторожно провела правой рукой по плечам Террела. Они были в крови, но ран она не увидела. Тогда она запустила пальцы в его волосы. На глаза ее навернулись слезы, когда она вдруг подумала, что в последний раз прикасается к темным шелковистым прядям. – Господи, Натан! – застонала она, когда пальцы нащупали рваные раны у него на затылке. – Здесь тоже есть раны, и они кровоточат.
– Из ран на голове кровь всегда хлещет рекой, Дарси. И на вид они всегда страшнее, чем есть на самом деле, – объяснил Чсндлер, и Дарси даже перестала плакать. – Он приходил в чувство после удара по голове?
Дарси кивнула, но вынуждена была придержать голову здоровой рукой – силы оставляли ее.
– Эйден понимал, что делает, – сказала она, вспоминая, как он смотрел на нее, лежа на полу среди осколков в луже виски. – Я видела его глаза. Он смотрел на меня, и в его взгляде было обещание. Он не сказал ни слова, но я все поняла. Взглядом он пообещал спасти меня.
– Доктор идет, – вдруг сказал Натан, – я слышу его шаги по лестнице. А ты слышишь?
– Да, он уже в коридоре, – прошептала она. – Пойду открою дверь. – Глубоко вздохнув, она стала медленно подниматься на ноги.
– Она уже открыта.
Дарси не услышала слов Натана, потому что пыталась справиться с головокружением и силой воли остановить предметы, поплывшие у нее перед глазами.
– Ох... – Ее колени подогнулись, и она инстинктивно сжала их, пытаясь удержаться на ногах. – Натан!
– Что, Дарси?
Как далеко от нее он был! Но Дарси надеялась, что он ее услышит.
– Ты будешь плохо думать обо мне, если я упаду в обморок?
– Держи ее, Мик!
Мик был здесь? Ее ноги подкосились, и все вокруг провалилось в черную бездну.
Глава 27
Оказывается, за его веками существует мир. Поначалу это поразило Эйдена, а потом он с удивительной ясностью все вспомнил. Дарси. Он заставил себя открыть глаза. Белый потолок... Не его он ожидал увидеть.
– Добрый вечер. Похоже, я первый могу поздравить тебя с возвращением в мир живых.
Натан. Где-то справа.
– Где Дарси? – спросил Террел.
– Она со своей бабушкой и Мейзи. С ней все хорошо, Эйден. Тебе досталось больше.
Террел медленно повернулся на звук его голоса, морщась от острой боли в затылке.
– Ее рука...
– Раны зашиты и забинтованы, а других ран у нее нет, – сообщил Натан, сидящий на кресле у окна. – Доктор сказал, что она быстро поправится, а вот тебе для выздоровления понадобится больше времени. Рана в боку оказалась очень глубокой. Если бы удар пришелся чуть в сторону, ты бы уже был с почестями похоронен.
Эйден решил сам определить состояние своих ран. Его голова болела. Кончики пальцев правой руки пульсировали, да и вся рука была какая-то непривычно неподвижная. И еще его бок... Черт, если бы только не это чувство, словно какой-то злой осел со всех сил ударил его копытом по боку.
– Как долго я лежу тут? – спросил он. – И где я, черт возьми? У О'Шонесси?
