Совершенно ясно, что он мне угрожает, и даже в открытую, по-наглому угрожает, но на этот раз я его совершенно не боюсь. Во-первых, потому что я не тот тип, кто продает истории в газеты; а во-вторых, потому что для него, после того как он обнаружил столько благородства и щедрости душевной, это была просто вынужденная мера — что-то вроде декомпрессии, прежде чем он снова превратится в челюсти: возможно, если бы он вынырнул там, во внешнем мире, не сделав этого, он рисковал бы получить эмболию.
— А год спустя после моей закончившейся неудачей попытки, которая, как было договорено, никогда не имела место, в результате посреднической миссии Эйзенштата банки сдались и согласились выплатить один миллиард двести пятьдесят миллионов. Крупная адвокатская контора в Нью-Йорке занялась распределением этих средств, и за эти последние шесть лет перевела на счета наследников сто двадцать пять миллионов долларов. Другим евреям, выжившим в этой бойне, достались около двухсот миллионов. Сто сорок пять миллионов были направлены различным еврейским организациям и адвокатам. До сего дня всего четыреста семьдесят три миллиона долларов, то есть за вычетом выплаты по счетам специалистам, получается цифра, за которую боролся я. Но ведь это меньше половины того, что было выплачено: оставшаяся часть денег еще не распределена, и неизвестно, куда эти деньги денутся.
Он глубоко вздохнул.
— Вот и все, — закончил он.
И в этой позе застыл неподвижно досматривать титры в конце своей истории, пробегающие по лобовому стеклу моей машины. Потом повернулся ко мне, пожал руку, открыл дверцу машины, и тут началось самое трудное: ему нужно было выбраться из машины; и только сейчас, видя, с каким трудом он проделывает это, я понял, какой великой чести он меня удостоил, снизойдя до моего драндулета, вместо того чтобы приказать мне следовать за ним в его «Майбах». Дело сделано. Он вышел. Одна из горилл тотчас же берет его под зонтик, но для такого тела, как у него, одного зонтика явно недостаточно, подбегает вторая, и под эскортом двух горилл и под двумя зонтиками Штайнер хромает до своей машины, однако, сейчас намного заметнее он налегает на трость. И все же, надо заметить, что «Майбах» проглотила его, как ребенка, — мир возвращается на круги своя — а в тот миг, когда дверца чуда техники захлопывается, раздается звук, который мне кажется самым прекрасным, какой только мне доводилось слышать в своей жизни.
Зачем он приезжал сюда? Зачем он рассказал мне эту историю? Был ли он на самом деле любовником Элеоноры Симончини? Они все еще вместе? Что ему известно обо мне и о ней?
Машины уехали, от них остались лишь два черных прямоугольных пятна, настолько четких и точных, что они кажутся символами данного обета. «Майбах» оставила после себя огромный след, и его гигантские размеры свидетельствуют о том, что только что здесь, на этом самом месте, бог сошел на землю, следы заметает снег, а я, зачарованный совершенством этой сцены, не в состоянии больше ничего сделать, я могу только сидеть и смотреть на то, как постепенно, постепенно эти следы исчезают, эти следы исчезают, эти следы исчезают…
Звенит мобильный. Это Аннализа.
— Слушаю?
— Доктор, — у нее наэлектризованный, возбужденный голос, — вы даже представить себе не можете, кто сейчас к вам приедет!
Она ошибается, это проще простого.
— Боэссон, — выпалил я. Загадка порождает загадку.
37
В дремучих, заповедных местах штата Иллинойс с густой, высокой травой с протоптанными оленями тропами, катится волчье эхо. Древние хищники притаились в темноте ночи; они выжидают удобный момент, чтобы напасть на свои жертвы, или чтобы скрыться от тех, кто охотится на них. Здесь не сверкают огни Чикаго, здесь все несет на себе отпечаток первозданного, чего-то такого, чему на протяжении тысяч лет удалось сохранить нетронутой свою изначальную форму. Бесконечная охота. Это охота, в которой охотник в любую минуту может превратиться в жертву. Именно здесь, посреди спокойного хаоса, обосновались мрачные существа, ведущие старую как мир борьбу, борьбу за выживание, обитатели городка под названием Тускола.
Вы можете представить себе такую ситуацию, когда начинаешь что-то делать, зная наперед, что скоро что-то тебе помешает? А потом оказывается, что ничто тебе так и не помешало? Тогда ты продолжаешь делать свое дело, и оно начинает захватывать тебя?
Я только что установил, что в Интернете существует 2.180 сайтов, в которых упоминается словосочетание «спокойный хаос». Я было попробовал открыть некоторые из них, но все они были слишком тяжелые, и моему мобильному это дело оказалось не под силу. И все же мне удалось открыть один сайт, из него я и выудил определение спокойного хаоса: бесконечная охота, охота, в которой охотник в любую минуту может превратиться в жертву. А какое отношение все это имеет к моей жизни? И над этим, может быть, интересно поразмыслить. Но для начала небезынтересно задуматься, как же я до этого дошел.
Ко мне должен приехать Боэссон, так? Чтобы убить время в ожидании, мне захотелось чем-нибудь заняться, я вышел в Интернет с помощью своего мобильного, выбрал поисковый мотор «Google» и напечатал два слова: «Исаак Штайнер», было найдено 54.800 сайтов. Потом я напечатал: «Патрик Боэссон», и появилось 53.600 сайтов. Все правильно, подумал я; какое бы это значение и не имело, эти два божества, которые через три дня сольют свои империи, во всяком случае, в Интернете находятся почти в равных весовых категориях. Почти, однако же, а разница-то в пользу того, кто будет в подчинении, этот факт не стоит недооценивать. В таком случае, подумал я, припожалуй сейчас ко мне Боэссон, эту замечательную мысль я бы с удовольствием держал в голове, пожимая ему руку. Однако, он что-то не появляется, тогда я и начал задавать «Google» вопросы. Я напечатал «Жан-Клод Санше», и вышло 317 сайтов: что ж, и это тоже правильно. Жан-Клоду всегда нравилось оставаться в тени. «Терри Ларивиер», и результат дошел до 19.600 сайтов. «Пьетро Паладини»: 111. Прекрасно. Мысль, которую следует держать в голове во время рукопожатия с Боэссоном, стала еще краше. Боэссона все не было, и я пошел дальше. Я нашел себе игрушку. Я даже начал записывать результаты в записную книжку. Карло Паладини: 185.000. Барри: 4.470.000. Джорджо Армани: 1.050.000. Федерико Пике: 113 (на два больше, чем у меня, меня это заело). Паоло Енох: 9. Элеонора Симончини: 207. Энрико Симончини: 493. Марта Сичилиано (моя свояченица): 101. Лара Сичилиано (моя жена): 0. «Radiohead»: 571.000. Элтон Джон: 2.160.000. Сильвио Берлускони: 571.000 (как и у «Radiohead»), «Кока-Кола»: 9.240.000. «Пепси-Кола»: 1.110.000. Мафия: 4.280.000. Билл Гейтс: 7.100.000. Уильям Гейтс: 51.100. Бил Гейтс: 5770. Билл Гатерс: 92. Брилл Гейтс: 142. Билл Грейтс: 242. Билл Гайтес 159. Билл Гэтс: 450. Билл Ггейтс: 24. Билл Гзейт: «Возможно, Вы искали Билл Гейтс». Джордж Буш: 7.510.000. Джордж Даблъю Буш: 15.900.000. Бин Ладен: 5.290.000. Саддам Хуссейн: 17.000.000. Дьявол: 30.400.000. Бог: 63.900.000. Смерть: 115.000.000. Секс: 183.000.000…
Именно в это мгновение мне пришло в голову напечатать «quite chaos»[89], и тогда моя игра вступила в абсолютно другую фазу. 2.180 случая: неожиданный результат. А мне казалось, что это я придумал такое словосочетание, «спокойный хаос», понятно? Я думал, что такое понятие просто не существует. Я ожидал обнаружить так, какой-нибудь пустячок, уж кому-кому, а мне-то известно, что на этом свете невозможно изобрести что-то поистине новенькое: но то, что в 2.180 сайтах упоминается это выражение, меня просто поразило. Тогда я попробовал поискать то же самое и на других языках, оказалось: на итальянском и испанском: 8, на французском: 9. Но на английском-то — 2.180. Значит, это что-то англо-саксонское, очень даже может быть, американское. И мне захотелось открыть эти сайты и почитать, что в них говорится о спокойном хаосе, и, прежде всего, что это такое. Но мой мобильный не смог открыть ни одного из них, потому что все они были слишком тяжелые, но один я все-таки приоткрыл, он называется «Тускола: Погребенные судьбы». По-видимому, там была какая-то фотография или рисунок, однако, на дисплее это не появилось, и я смог прочесть только краткий сопроводительный текст: мрачные силы, первобытные существа; старая как мир борьба; охотники, превращающиеся в жертвы; и «nestled in the centre of this quite chaos»[90], это значит, что спокойный хаос — это совокупность всего этого; маленький городок в штате Иллинойс. Там была еще иконка: щелкнешь мышкой по ней, и можешь войти на сайт, но ничего не поделаешь, это уж мой мобильный не потянул; когда тебе его продают, тебя заверяют, что с его помощью ты сможешь и в Интернете плавать, а как дойдет до дела, выясняется, что каждый раз все слишком…
