по сравнению с которыми пытки и убийства «маньяка-моралиста» казались детской шалостью. И сейчас он точно знал: именно такое наказание ждет за попытку солгать, за нарушенную клятву.
И знал: он выживет, несмотря на все пережитое, если солжет, и не сможет умереть очень долго. Картинка его самого, седого, в морщинах, изломанного и перекрученного, заставила задрожать. Но разве у него есть выбор? Подвести Кэсс еще раз, струсить? Нет! В конце концов, если неведомая «помощь» Ви такого плана, что с неприятностями, с которыми он собрался помогать, они в любом случае столкнутся, то дав обещание, он ничего не теряет. И потому Рик повторял слова и смотрел на «кино», что разворачивалось перед мысленным взором.
Огонь, лезвия, сломанные кости, кислота… Какая разница? Он и без того никогда не давал обещаний, которые не собирается выполнять, и нечего его пугать. Рик думал об этом как бы в ответ на калейдоскоп жути, и с последним словом, повторенным за Ви, картинки исчезли, а сам Рик вновь увидел подвал заброшенной церкви, лежащего ничком маньяка и Рэивиэля в кресле. На Кэсс он старался не смотреть. Потом. Сначала ее вылечат! Раз это возможно, значит, они пришли сюда вовремя. Это главное.
Какое-то время он не мог двинуться, так и стоял, прикрыв глаза ладонью. И продолжал видеть отголоски ужасов, нагнанных на него неведомым ритуалом. Перекрученное, словно постиранное и только выжатое белье, собственное тело, выглядело не то, чтобы пугающе. Скорее настолько отвратительно, что даже у него к горлу подкатывала тошнота. Но Рик справился с собой, и даже сумел выдавить обычную для него ехидную улыбку:
— Ну что, моей клятвой в помощи ты заручился, не пора ли выполнять обещание? Лечи ее.
Ви, как ни странно, улыбнулся в ответ. Правда, какой-то сытой улыбкой, словно обожравшийся хищник, но по крайней мере он не был враждебен.
— Райт подождет, не так ли? — зачем-то уточнил он.
Рик нахмурился и смахнул мокрые от пота волосы со лба:
— В жопу Райта. Пока ты не «запустишь» время обратно, вряд ли он куда-то удерет, — с отвращением заметил он. — Сначала — помощь, потом все остальное.
— Разумно, — кивнул Ви, и подошел к Кассандре. Рик все еще старался на нее не смотреть. Не хотелось, чтобы ее израненное тело и лицо без глаз преследовали его в кошмарах. Будь это навсегда — пришлось бы смириться, но раз ее скоро вылечат, он предпочтет и вовсе забыть, что она так серьезно пострадала. От его кошмаров никому легче не будет.
— Отойди, пожалуйста, за дверь подвала и подожди меня снаружи. Ты не хочешь видеть ускоренную регенерацию тканей, поверь мне. Я позову, как только все будет в порядке, — слегка отрешенно проговорил Ви. Он, как будто, уже был погружен в задачу, и не особенно обращал внимания на Рика.
— Скрываешь и это? — сумрачно уточнил Алаверо.
— Нет, просто не хочу, чтобы ты бросился спасать ее от лечения. Это больно. За все надо платить. Но — она ничего не вспомнит. Только смутное ощущение кошмара, — отозвался Рэивиэль, ничуть не смутившись таким недоверием.
— А зачем оставлять это… смутное ощущение? — Рик вдруг понял, что ему это важно, и не сумел удержаться от лишних вопросов.
— Чтобы память не начала восстанавливаться. Пробелы раздражают, вызывают желание их заполнить, даже если от этого будет больно. А я сделаю своего рода имитацию защиты, которую человеческое сознание само «ставит» при необходимости, — задумчиво отозвался Ви. — А теперь хватит болтать. Я не могу поддерживать безвременье долго, это доступно сильнейшим. Выйди за дверь. Можно будет вернуться — скажу.
Чувствуя если не угрозу, то предупреждение точно в голосе все еще непонятного для него существа, Рик послушно двинулся на выход. Встал, словно почетный караул, по левую сторону от пустого после их триумфального вторжения дверного проема. Сам себе он напоминал что-то вроде почетного караула, но, как ни странно, не стремился заглянуть внутрь. Не хватало еще действительно что-то сорвать, из-за чего загадочная клятва на чужом языке станет бессмысленной, потому что у Ви ничего не выйдет.
А Рэивиэль, тем временем, критически осмотрел тело Кассандры. Из повреждений: отсутствующие глаза, следы истощения, многочисленные раны на спине и лице. Что-то от избиений, что-то — порезы. Повезло, что Алаверо проняли видения и у него сейчас было достаточно сил, чтобы сделать все задуманное. Но вернуть ее в сознательное состояние? Нет, не сейчас. Залечить все серьезное, заставить тело исцелять само себя сильнее, чем это обычно способны делать люди и дать отдохнуть после этого в хорошей больнице — вот что он собирался сделать. Притом, больницу пусть обеспечивает герой-любовник, с него, Ви, лишь то, на что люди неспособны самостоятельно. А ведь могли бы! Но предпочли путь технологий. Зря.
Но это неважно сейчас. Он перенастроился и теперь видел не тело — но множество оборванных цветных нитей, что составляли саму суть Кассандры, недоступную ни ей самой, ни ее напарнику. Два толстых каната, настолько темно-красных, что почти черных. Варварски оборваны, так, что на месте соединения зияет дыра. Не до конца. Значит, зрение сумел бы восстановить и более слабый, не только он. Отлично. Это выпьет не так много сил, как он боялся. С этих нитей он начал.
И тут же «приглушил» звуки в подвале, потому что Кассандра буквально завыла от боли, не приходя в сознание. Рэивиэль поморщился. Он понимал: ей было не так плохо даже в тот момент, когда доведенный до крайности Райт это с ней сотворил, но… лечить безболезненно он не умел. Тэлли смог бы — за счет совершенно иного вектора силы, только взамен попросил бы столько, что они оба не расплатились бы до конца жизни. А он не просит почти ничего. Но боль придется потерпеть. Ви вдруг понял, что ее страдания его не питают. Значит, заточение в подвале пробудило силу. Хорошо. Хоть какая-то от него польза.
Канаты зрения восстанавливались долго. Если бы он не остановил время, это заняло бы часа три, если не больше, и все это время девушка кричала, а он держал полог тишины. Если бы он позволил остаться смотреть Алаверо, тот бы увидел, как глаза сами собой, очень быстро, отрастают заново, словно в фантастическом фильме. Но Рик уже не стоял — сидел возле дверного проема, прямо на полу, и молча ждал, пока ему позволят вернуться. Он умел быть терпеливым, профессия обязывала. А Ви напряженно работал.
Следующими были рваные «канаты» самых серьезных повреждений из-за побоев. Белесые линии сломанных ребер висели, словно плохо протянутые провода, множество красных ниточек из-за
