Его бедра надвигаются на мои, толстый гребень его члена вдавливается в нежную кожу моего бедра, джинсовая ткань, закрывающая молнию его джинсов, толкается между моих складок.
Я задыхаюсь, как только чувствую, что он трется о мой клитор.
— Ты кончишь для меня вот так, — бормочет Габриэль, его губы касаются раковины моего уха. — Ты кончишь для меня еще до того, как я разденусь. Я хочу, чтобы ты намочила переднюю часть моих джинсов. И если ты кончишь на меня так, как хорошая девочка, ты сможешь получить все остальное.
Единственный ответ, на который я способна, — это всхлипывающий стон. Это Габриэль, который заставил меня кончить в библиотеке, который трахал меня так, словно я принадлежала ему, сразу после того, как он сказал мне, что мы поженимся. Мужчина, который доверяет мне, чтобы я сказала ему, если это слишком, и который дает мне все, что нам обоим нужно.
Сейчас я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы он доставил мне все то удовольствие, которое обещает.
Утром я буду болеть. Я знаю это, даже когда грубая ткань трется о мой чувствительный, набухающий клитор, но мне все равно. Это так приятно, как будто это все, что мне нужно, и я позволяю своей голове откинуться на дверь, задыхаясь, когда бедра Габриэля прижимаются к моим. Я чувствую, как он пульсирует на моем бедре, его желание едва сдерживается, и эта потребность только разжигает мою.
— Как быстро ты сможешь кончить от этого? — Пробормотал он мне на ухо, снова покачивая бедрами. — Потому что я не знаю, как долго смогу ждать, чтобы попробовать тебя на вкус. Я хочу, чтобы ты была мокрой и чувствительной для меня, когда я проведу по тебе языком. Я хочу, чтобы ты умоляла меня о втором оргазме.
— Габриэль! — Я вскрикиваю, когда он вжимается в меня, одной рукой сжимая мое бедро, а другой подталкивая меня ближе, и мое тело сжимается от желания быть заполненным, пока я приближаюсь к своему оргазму.
Я никогда не знала, что у него такой грязный рот, который шепчет мне на ухо подобные вещи. Я никогда не знала, что буду хотеть этого. Но каждое грязное обещание, каждое слово, произнесенное его хриплым, полным похоти голосом, посылает через меня толчки удовольствия, которые только усиливают толчки, проходящие по моей коже.
Я так близко. Он снова покачивает бедрами, трется об меня грубой тканью, а его рука скользит к моей груди и зажимает сосок двумя кончиками пальцев. Он прижимается ртом к уголку моей челюсти, продолжая теребить мой сосок, и в темноте за моими глазами вспыхивают звезды, и я падаю за край.
Одна моя рука вцепилась в его спину, другая прижата к двери, мои бедра выгибаются, когда Габриэль нежно сосет мягкую плоть моего горла, в противовес грубому, непрекращающемуся скрежету его джинсов по мне. Я чувствую прилив влажного тепла, все мое тело вздрагивает, колени слабеют, а рука Габриэля обхватывает мою талию, удерживая меня в вертикальном положении, пока он замедляет качание бедер.
— Хорошая девочка, — пробормотал он мне на ухо, его голос стал глубоким и хриплым. — Ты так сильно кончила для меня. Мои чертовы джинсы промокли, милая. Это было так чертовски хорошо.
Он отстраняется, на кратчайшую секунду, и мои глаза устремляются вниз. Он не лжет, я вижу, как он прижимается ко мне, когда я кончаю, и мое возбуждение пропитывает ткань. Линия его члена, все еще напряженного так, словно он может разорвать ткань, мокрая.
Мои щеки вспыхивают, и Габриэль ухмыляется, его глаза темнеют от вожделения.
— Нечего стесняться, — пробормотал он, опускаясь на колени и хватая меня обеими руками за бедра, прижимая к двери. — Теперь намочи мое лицо, как ты намочила мои джинсы, детка.
— Габриэль… — Я едва успеваю попытаться протестовать, сказать ему, что не знаю, выдержу ли я это, как его рот оказывается у меня между ног.
Он не берется сразу за мой клитор, как будто знает, что я пока не могу выдержать прямого контакта. Вместо этого он скользит губами по моим складочкам, его теплое дыхание ощущает каждый сантиметр кожи, слегка посасывая и покусывая шов моей киски. Его язык скользит вниз, кружась вокруг моего входа, а он большими пальцами раздвигает мои складочки, подставляя мой набухший клитор прохладному воздуху, когда его язык упирается в меня, и он вводит его внутрь.
— О Боже! — Я вскрикиваю, хватаясь одной рукой за его волосы, когда мои колени почти подгибаются, а тело сжимается вокруг его языка. Мне нужно было что-то внутри, нужно было, чтобы меня заполнили, и он вводит в меня свой язык, как уменьшенную версию своего члена, его нос ударяется о мой клитор, когда он начинает трахать меня языком всерьез.
Я не знаю, как мне удастся удержаться на ногах. Мои бедра дрожат, все тело сотрясается от ощущений, и я знаю, что он заставит меня кончить еще раз, как сейчас. Одна из рук Габриэля скользит по моему бедру, удерживая меня там, пока его язык проникает внутрь меня, продолжая надвигаться, когда я вскрикиваю, и еще один беспомощный стон вырывается на свободу.
— Пожалуйста… — задыхаюсь я, когда он снова делает толчок. — Мне нужно…
Его глаза встречаются с моими, а большой палец скользит вверх, прижимаясь к моему клитору, пока он продолжает трахать меня языком. Он катает его под большим пальцем, быстрыми, жесткими кругами, и я чувствую, как мои глаза закатываются назад, когда очередной оргазм нарастает до точки разрядки.
Сколько раз он заставит меня кончить, прежде чем оттрахает? Понятия не имею, но я не хочу, чтобы он останавливался. Это так хорошо, почти слишком хорошо, и я вскрикиваю, звук складывается в нечто похожее на его имя, когда он снова проводит большим пальцем по моему клитору, и фейерверк взрывается у меня перед глазами во второй раз за несколько минут.
Мои бедра бьются о его лицо, бедра дрожат, когда я оседлала его язык, пропитывая его рот и подбородок своим возбуждением, пока наслаждение обрушивается на меня.
— Габриэль-Габриэль! — Снова кричу я, сильно кончая ему на лицо. Я жду, что он отстранится, но вместо этого он просто наклоняет рот вверх, заменяя язык двумя пальцами, а его губы находят мой клитор и всасывают его в рот.
Я уже не знаю, где заканчивается один оргазм и начинается другой. Его пальцы грубо проникают внутрь меня, два… теперь три, трахают меня, пока он сосет и ласкает мой клитор, вгоняя меня в бесконечную петлю удовольствия, которое то достигает вершины, то падает снова и снова. У меня кружится
