заклинание усмирения, результат оставался тем же — источник упрямо наполнял Элис, которая застыла, неотрывно глядя на статую богини перед собой. Ее взгляд сделался совершенно слепым.
— Никому не под силу такое пережить, — прошептала Калиста.
Она должна была что-то сделать, как-то помочь своей доверчивой, наивной подруге. Как же так получилось? Они ведь все спланировали, подгадали момент.
Огненные волосы Элис вдруг разметались по сторонам, полыхнув пламенными язычками. А в следующий миг рыжая макушка побелела. Калиста бессильно наблюдала, как светящиеся белые змейки силы поползли по волосам, слизывая яркие краски, превращая Элис в подобие белоснежной статуи богини.
— Нет, — выдохнула Калиста.
Она вдруг отчетливо поняла, что если прямо сейчас ничего не сделает — потеряет подругу навсегда. Волнение заставило ее собственную силу всколыхнуться, кровь ударила в голову, и в этот самый миг в ладонь легла гладко отполированная черная деревяшка швабры. Мысли чудесным образом прояснились.
Что бы там Элис ни говорила про характер швабры — это по-прежнему всего лишь швабра. И если выбирать между жизнью Элис и сбрендившим артефактом, сомнений не оставалось. Тем более что швабра и сама, кажется, была готова пожертвовать собой ради спасения новой хозяйки. Вот и отлично!
Крепко сжав черное древко, Калиста отпустила поток силы, направив его в артефакт, затем размахнулась, целясь шваброй в магический барьер, не дающий подобраться к Элис. Швабра, скорее всего, разлетится в щепки, зато она сможет помочь подруге, волосы которой уже наполовину побелели.
Глубоко выдохнув, Калиста собиралась метнуть швабру на манер копья, но что-то удержало ее выпад. Обернувшись, ведьма замерла в нерешительности. Темная фигура на миг напугала. Присмотревшись, Калиста ощутила некоторое облегчение: черные глаза, жадно вглядывающиеся в происходящее у источника, были ей хорошо знакомы.
— Азеф! — воскликнула она. — Пусти швабру! Нужно помочь Элис, иначе она сейчас…
— Еще рано, — оборвал ее тот, по-прежнему крепко сжимая швабру.
— Что ты… — Калиста едва не задыхалась от волнения, а Азеф стоял и с каким-то нездоровым удовольствием смотрел на оказавшуюся в ловушке Элис. — Чего ты ждешь?!
— Красиво, правда? — задумчиво проговорил он. — Дочь богини сама становится богиней. Так и должно быть.
— Она не выдержит! — Калиста с силой дернула швабру, но не добилась ровным счетом ничего: рука Азефа не позволила артефакту сдвинуться с места. И с каких это пор худощавый, болезненный Азеф сделался силачом?
— Выдержит, — спокойно возразил он. — Я не мог ошибиться. Она та самая. Ты должна верить мне.
Калисте вспомнилось, как Элис злилась, пытаясь донести до нее, что человек, которого она знала и любила с самого детства, вовсе не тот, за кого она его принимает. Но ведь это Азеф! Мальчик, который терпеливо сносил участь незаконнорожденного сына самого высокопоставленного инквизитора с тем, чтобы хоть немного облегчить жизнь собственной матери. Тот, кто всю жизнь посвятил освобождению ведьм.
Ей ли не знать, сколько ему понадобилось сил, чтобы склонить на свою сторону других инквизиторов, алхимиков Башни. Ему даже пришлось оставить мать, чтобы уехать в Королевскую академию, где днем он постигал науки, а ночью разворачивал другую деятельность…
Сегодня в каждом переулке столицы у него были свои глаза и уши, а среди слуг самых влиятельных домов — надежные люди, готовые рассказать о последних новостях хозяев и их предпочтениях.
Азеф заполучил свою власть, пусть цена у нее оказалась непомерно высокой: на последнем году обучения стало известно, что его мать умерла. Полное истощение без своевременной подпитки. Азеф был раздавлен. И зол.
Калиста никогда не спрашивала его, что случилось с предыдущим Главой. Она и без того знала, вот только обстоятельства его смерти никогда ее не интересовали, потому что старик получил по заслугам. Убить любимую ведьму собственной жадностью — преступление, заслуживающее равноценного наказания. Так она считала.
Сейчас, глядя как Азеф смотрит на Элис, Калиста поняла, как сильно ошиблась, приняв его интерес к подруге за любовь.
— Что ты собрался сделать? — спросила Калиста. Суровый тон ее голоса заставил Азефа оторваться от разглядывания Элис и обратить внимание на светловолосую ведьму.
— Всего лишь верну все на свои места. И займу наконец свое, — он скривил тонкие губы в подобие улыбки и, слегка склонившись к Калисте, шепнул: — Если она станет новой богиней, то кем буду я — тот, кто владеет всеми, подобными ей?
— Владеешь подобными ей?.. — удивленно переспросила Калиста. По мере того, как смысл его слов доходил до сознания, в груди разрасталось липкое чувство разочарования. Что он несет?! — Тебе власть в голову ударила?! А ну пусти! Немедленно!
Она собрала в ладони немного магии, готовясь произнести атакующее заклинание, когда Азеф накрыл только созданный сгусток своей рукой. Магия почернела и съежилась, оставив после себя ошметки темного пепла.
— Азеф, приди в себя! — взмолилась Калиста. — Мы же не о таком мечтали!
Она кивнула в сторону Элис, которая прямо на глазах превращалась в живую статую.
— Ты никогда меня не понимала, — вздохнул Азеф. Резко дернув швабру на себя, он вырвал ее из рук Калисты и отбросил в сторону. — Но ты оказала мне неоценимую услугу. Поэтому, если хочешь, можешь остаться рядом. Я смогу о тебе позаботиться.
— Да пошел ты! — слезы злости размыли очертания окружающих предметов, но черные глаза, которые всегда казались Калисте необыкновенно прекрасными, она видела по-прежнему отчетливо. — Если только с Элис что-то случится…
— Кстати об этом, — Азеф просто отодвинул Калисту в сторону и уверенно направился к барьеру.
Она замерла, не сводя взгляда с прямой спины в черном инквизиторском плаще. Если только он попытается навредить Элис, она просто пристукнет его — и дело с концом. Одним Главой больше — одним меньше — роли не сыграет. Теперь нет. Слепая дура.
Азеф ненадолго замер у барьера, а после протянул руку и коснулся защиты. От его пальцев расползлись черные змейки-трещинки. Что за фокусы? Магия, чуждая и неправильная, вырывалась из Азефа неровными всплесками. Еще миг — и барьер беззвучно рассыпался. Азеф подошел к Элис.
— Этого достаточно, моя дорогая, — он провел рукой по ее груди, разрывая поток силы из источника, и, склонившись, подхватил Элис на руки.
Та и не думала сопротивляться — просто обмякла, позволив поднять себя, не выказала недовольства, когда Азеф коснулся губами ее виска. Глаза Элис оставались открытыми, но в них по-прежнему не было осмысленности, волосы побелели, лишь на кончиках угадывалась былая яркость, а лицо выглядело бескровной маской. Калисте показалось, что даже кожа Элис мерцала, словно подруга стала ожившей силой, переполнившей ее сверх меры.
— Ты умница, — проговорил Азеф, склонившись к уху Элис.
Он подошел к статуе богини и опустил свою ношу у ее ног,
