– Не больше двадцати пяти тысяч пальцев золота и не меньше…
– Ты и в алебастровой вазе с благовониями учуешь запах помета, – поддразнил старика Ланнон. – «Не меньше» мне не нужно.
– Как прикажет мой господин, – Риб-Адди поклонился, а Ланнон повернулся к Хаю и сжал его плечо.
– Тебе принадлежит сотая доля, Птица Солнца. Двести пятьдесят пальцев золота – наконец-то ты богат! Каково быть богатым?
– Недурно, – улыбнулся Хай, а Ланнон радостно рассмеялся и снова повернулся к Риб-Адди.
– Запиши в свою книгу, старик. Запиши, что Ланнон Хиканус половину своей доли добычи отдает командиру легиона Хаю Бен-Амону за умелое проведение кампании.
– Мой господин, но ведь это двадцатая часть, – яростно завопил Риб-Адди. – Больше тысячи пальцев!
– Я тоже умею считать, – заверил его Ланнон; хранитель книг хотел продолжать спорить, но увидел выражение Ланнона.
– Будет записано, – пробормотал он, а Хай благодарно опустился перед царем на колени.
– Встань! – с улыбкой приказал ему Ланнон. – Не пресмыкайся передо мной, старый друг.
И Хай стоял у царского трона, а царь по очереди приглашал военачальников, отличившихся в набеге, и назначал им награды.
На Хая накатил приступ алчности, он с трудом мог сосчитать свое богатство. Он богат, богат! Сегодня же нужно принести жертву богам. Белого быка, не меньше. Как сказал Риб-Адди, рынок заполнен товаром, и быка можно купить дешево. Потом он вспомнил, что ему больше не нужно скупиться.
Он может позволить себе любую роскошь, о какой когда-либо мечтал, и все равно останется довольно для покупки поместья на террасах Зенга, доли в торговых галерах Хаббакука Лала. Мйста в правлении одного из союзов золотых шахт. Доход на всю жизнь. Отныне никаких заплат на одежде, не придется требовать у домочадцев, чтобы ели меньше мяса, прощай дешевое кислое вино из портовых таверн. И тут его душа дрогнула: не нужно больше рассчитывать на гостеприимство Ланнона и доброту его юных рабынь. Он купит себе такую же, нет, черт возьми, две, три! Молодых, красивых, гибких, уступчивых. Его пронизала дрожь. Он может позволить себе жениться – даже дочери девяти домов не заметят его искалеченной спины, ослепленные грудой драгоценного металла.
Но тут он вдруг вспомнил Танит, и призрачные девушки-рабыни и жены растаяли в тумане его воображения. Он пал духом. Жрица богини посвящена Астарте, она никогда не сможет выйти за него замуж. И неожиданно Хай перестал чувствовать себя богатым.
– Царь обращается к тебе, а ты не слышишь, – упрекнул его Ланнон, и Хай виновато вздрогнул.
– Мой господин, я мечтал. Прости.
– Хватит мечтать, – объявил Ланнон.
– А чего хочет Великий Лев?
– Я сказал, что нужно привести варвара: покончим с этим, пока легион собирается.
Хай посмотрел на свои когорты, строящиеся на открытой площадке перед кожаным навесом, под которым сидел Ланнон. Штандарты легиона блестели на солнце, командиры стояли рядом со своими людьми. Они терпеливо ждали, и Хай негромко вздохнул.
– Как угодно Великому Льву.
– Распорядись, – сказал Ланнон.
Пленнику сковали руки и ноги, надели ошейник. Надсмотрщики с первого взгляда выделяют опасных рабов, и за цепи, прикрепленные к ошейнику, его вели двое.
Он был огромным, как и помнилось Хаю, а кожа – еще темнее, но он оказался молодым человеком. Хай испытал потрясение: он считал его зрелым мужчиной – и ошибался. Рост, стать и уверенность в себе делали его старше.
Хай видел, как венди рвался из жестких оков, раздирая плоть; рана в паху была грубо перевязана листьями и корой. По краям ее виднелись первые гнойные выделения, пачкающие повязку, плоть вокруг раны вздулась и затвердела. Пленник хромал, оковы насмешливо позвякивали при каждом его шаге, надсмотрщики вели его на цепи, как пленного зверя – но ошибиться было невозможно: это шел царь. Он остановился перед Ланноном и слегка склонил голову на толстой шее в сетке жил. Глаза его яростно горели, белки были дымчато-желтые в тонком кружеве кровеносных сосудов. Он смотрел на пленивших его людей с осязаемой ненавистью.
– Ты захватил… этого большого черного зверя, Хай? – Ланнон ответил взглядом на взгляд. – Без всякой помощи, один? – Он удивленно покачал головой и повернулся к Хаю, но тот смотрел на царя венди.
– Как тебя зовут? – негромко спросил Хай, и большая круглая голова повернулась к нему. На жреца взглянули полные ярости глаза.
– Откуда у тебя язык венди?
– У меня много языков, – заверил Хай. – Кто ты?
– Манатасси, царь венди! – перевел Хай Ланнону ответ.
– Скажи ему, что он больше не царь, – выпалил Ланнон, и Манатасси в ответ улыбнулся. Улыбка у него была страшная, толстые лиловые губы раздвинулись, обнажив крепкие белые зубы, в глазах по-прежнему пылала ненависть.
– Пятьдесят тысяч воинов венди по-прежнему называют меня царем, – ответил он.
– Царь-раб для народа рабов, – рассмеялся Ланнон и спросил: – Ну, что скажешь, Хай? Разве он не опасный враг? Разве можно позволить ему жить?
Хай оторвал взгляд от царя-раба и задумался над вопросом, стараясь рассуждать логически, но находя это трудным. У Хая возник неожиданный, но сильный собственнический интерес к Манатасси. Сила этого человека, его самообладание, проявленное им воинское искусство вместе с хитростью, умом и странной дымящейся глубиной глаз произвели на Хая впечатление. Хай мог взять его себе, даже перед Ланноном он мог заявить право на пленника, и ему очень хотелось это сделать, потому что он чувствовал тут большие возможности. Взять этого человека и выучить, сделать цивилизованным – что из него выйдет? Он почувствовал возбуждение при этой мысли.
– Думаю, нет, – ответил себе Ланнон. – Как только я увидел его на вершине холма, я понял, что он опасен. Смертельно опасен. Не думаю, что мы можем даровать ему жизнь, Хай. Из него получится прекрасный вестник богам. Посвятим его Баалу и пошлем как вестника в знак благодарности за исход кампании.
– Мой господин, – Хай говорил негромко, чтобы слышал только Ланнон. – Этот человек мне небезразличен. Я чувствую, что могу просветить его, показать ему истинных богов. Он молод, мой господин, я поработаю над ним, а когда он будет готов, мы вернем Манатасси его народу.
– Птицы выклевали твой мозг? – Ланнон изумленно взглянул на Хая. – Зачем возвращать его венди, если мы потратили столько сил, чтобы захватить его?
– Мы смогли бы сделать его союзником, – Хай отчаянно старался объяснить свою мысль. – Благодаря ему мы могли бы заключить договор с племенами – он послужил бы безопасности наших северных границ.
– Договор с варварами! – Теперь Ланнон рассердился. – Что за вздор? Говоришь, безопасность северных границ? Одно и только одно обезопасит наши северные границы – острый меч в сильной руке.
