как Никита к нам заходил после больницы, я уже точно знала, что Маринка у него прячется. Правда, я не совсем понимала, зачем ты, Марин, все эти фокусы выкидываешь с пузырьком, и по ночам шляешься по участку, пугая Эльзу. Но теперь, кажется, все стало на свои места.
– Господи, какой кошмар! Какой кошмар! – прошептала Томка. – Лучше бы я этого не слышала никогда!
Внезапно заиграла какая-то веселенькая мелодия, явно звонок телефона. Мы все нервно заозирались по сторонам, а Томка как-то странно дернулась и вытащила из кармана свою трубку.
– Это Ванечка, – она уставилась на экран, явно не понимая, что делать.
– Сбрось звонок! – рявкнула я, даже неожиданно для самой себя.
– Как это? – пролепетала Томка. – Это же Ванечка…
– Сбрось, я говорю! Что ты ему скажешь? Ты же врать не умеешь! Сейчас выложишь ему все, как есть! Слышишь, Тома? Нам надо подумать!
Томка испуганно поглядела на меня, потом все-таки сбросила звонок, и отложила телефон на стол, словно он был неразорвавшейся гранатой, угрожающей рвануть в любой момент. Потом подумала, и вообще его отключила.
– И что теперь? – она посмотрела на меня.
– Теперь надо думать, – я снова вытащила сигарету из пачки.
– А, может быть, не надо никому ничего говорить? – заговорила Маринка. – Я буду молчать про Лешку и про тебя, Кать. А вы не скажете про шмурдяк. И пусть там гадают, кто из нас убийца, все равно не догадаются. Все менты – тупые! Ну а чего? Андрея убили, и хрен с ним. Так ему и надо! Зато тебе, Кать, больше не нужно продавать квартиру. Вы же можете все отменить? Ну и будем жить, как раньше.
Маринка, конечно, несла полную чушь. Но что-то заманчивое в этом было. Оставить все как есть и забыть об этих новогодних событиях, как о страшном сне. И пусть там Стрельцов думает, что хочет. Раскроет – молодец, нет – ну, стало быть, не судьба. Ну, будет у него висяк, или как там на их сленге называются нераскрытые преступления. То же мне, беда. Зато у нас все будет, как было. Я с надеждой посмотрела на Павла. Потом на Катьку и на Томку. И отчетливо осознала – как раньше все уже не будет. Даже если бы мы захотели так сделать, ничего бы у нас не вышло. Нельзя требовать от Томки, чтобы она врала своему Ванечке, это просто было бы нечестно. Да и не сможет она, он в два счета ее раскусит. Как только ее увидит, так все сразу и поймет. И угораздило же ее влюбиться в следователя, да еще так невовремя.
И тут входная дверь стала медленно открываться. Мы все, как по команде, повернулись ко входу, с каким-то обреченным выражением лица. В проеме показалась спина Никиты, он толкнул дверь пятой точкой, потому что весь был увешан пакетами.
– Милая, прости, что я так долго, – начал говорить он. – Просто встретил приятеля, давно не виделись, поболтали немного… Ой!
Увидев собрание в своем доме, Никита осекся и от неожиданности выронил пакеты. Гулко звякнули бутылки, по полу покатились мандарины.
– Что это вы тут делаете? – выдавил он с таким глупым выражением лица, что невозможно было не вспомнить известную сцену из фильма.
– Угу, кино-то уже кончилось, – не смогла я отказать себе в удовольствие выдать напрашивающуюся реплику. – Хотя нет, до конца еще далековато. Сцена пятая, комичная. Те же и Никита.
Над моей шуткой никто не засмеялся, что, в общем-то, было понятно. Всем было не до смеха, даже Никите, который мало что понимал, но, видимо, совсем не горел желанием объясняться с Катькой по поводу ее младшей сестрички. Впрочем, эта часть истории как раз волновала меня меньше всего. Я отправила в рот свою рюмку, которая все это время стояла передо мной и прикрыла глаза, откинувшись на спинку стула. Надо было срочно что-то придумать.
Пока Никита вяло и глупо оправдывался перед Катькой, я пыталась сообразить, каким образом нам всем выпутаться из ситуации. Пока получалось, что у нас есть одно убийство и два покушения. Все остальные странные эпизоды можно во внимание не принимать. Самое ужасное, что у каждого из преступлений был свой исполнитель. Андрея отравила Катька, Воблу стукнул Лешка, а яд в шмурдяк, который принял Никита, подлила Маринка. Я не очень сильна в юриспруденции, но мне было ясно, что тот факт, что Вобла и Никита пострадали по ошибке, да и к тому же, отделались легким испугом, хоть и является смягчающим обстоятельством, вряд ли освобождает совсем от ответственности. И при таком раскладе, Стрельцов был просто обязан арестовать всю семью оптом. Я представила себе, как на это отреагируют Катькины родители и дети, и меня затрясло. А если еще и вспомнить, что в процессе суда непременно вскроются шокирующие подробности из личной жизни Лешки и Катьки, то картина и вовсе получалась ужасающей.
Я посмотрела на Томку. Она сидела с застывшим лицом, уперевшись взглядом в выключенный телефон. Вот уж кому точно не позавидуешь – с ее моральными принципами и стремлением к справедливости оказаться перед такой дилеммой – или сдать полиции своих лучших друзей, которые все эти годы заменяли ей семью, или начать врать мужчине, в которого она совершенно очевидно была серьезно влюблена.
Я перевела взгляд на Павла. Тот задумчиво смотрел в темное окно, вертя в руках незажженную сигарету. Ему было проще всего. Даже учитывая упомянутые им обстоятельства в моем лице.
– А почему ты мне не сказал, что у тебя роман с Катькой? – тем временем капризно говорила Маринка. Она, кажется, уже отошла от шока и уверовала в то, что ей, как всегда, ничего не будет. Ну, пожурят немного и все. – Это свинство, Никита. Ты, кстати, купил мне шампанское, которое я просила? У меня уже нет сил пить коньяк, слишком крепко для меня. И вообще, что ты там побросал все пакеты?
Упоминание про шампанское разозлило меня до необычайности.
– Кстати, Никита, а ты знаешь, кому ты обязан своей увлекательной экскурсией в местную больницу с развлекательной программой в виде промывания желудка, или что там тебе сделали? – ехидно осведомилась я у нашего героя-любовника.
Никита, который уж встал, чтобы подобрать разбросанные по полу покупки, удивленно вытаращился на меня и сел обратно.
– Нет, – выдавил он.
– Ну тогда, позволь мне тебя просветить. Вот эта милая барышня, требующая шампанское, и есть та самая отравительница. Так что, я думаю, бутылкой шампанского тут не отделаешься. Тут нужно что-то посущественнее в качестве благодарности.
– Это правда? – опешил Никита. – Марин,
