Божок Велес, однако, сделал это.
[Посмотрите-ка на это! Ха-ха!]
— На что? — Я огрызнулся и наклонился, чтобы схватить тяжелое яйцо, и отнести его к нашим лошадям.
— В чем дело, Владислав? — Спросил Филимон, услышав меня.
[Скорлупа сломана.
Ахахаха! Ты облажался, пацан.]
— Ничего, — ответил я с разочарованной гримасой.
А затем, осознав, что сказал Велес, уставился на яйцо в руках. Я развернул его и нащупал трещину на чешуйчатой поверхности. Она находилась прямо у зеленых швов. Длиной примерно в ладонь и ближе к вершине.
— Черт!
— Что-нибудь не так? — спросил Филимон, и я неуверенно посмотрел на него.
— Яйцо, кажется, повредилось, — объяснил я.
Старик поднял блеклую бровь. Я заметил, что он уже намазал грязью лицо.
— Насколько сильно?
— Повреждение? — Я надулся. — Просто трещина.
Мы едва могли это разглядеть.
— Ты пнул его или уронил? — Обвиняюще спросил Филимон, и я бросил на него сердитый взгляд.
— Я не прикасался к этой проклятой штуке!
— Ух, молодой человек! Ты снова напрягаешься.
— Мне не понравился твой чертов тон! — огрызнулся я. Последнее, что мне нужно, это чтобы Дана корила меня из-за своего дурацкого яйца.
— Владислав, я дал тебе красный лист не просто так, — терпеливо ответил Филимон, а затем проворно вскарабкался на свою лошадь. — Пожуй и расслабься. Привяжи это яйцо к своему коню.
* * *
Два часа спустя, когда Луны Фатта и Леля сияли в небе, мы снова отправились в путь. Днём мы прятались в тени и спали. А ночью, когда садилось солнце, продолжали свой путь.
По крайней мере, ночью путешествовать было не так жарко и трудно, как днём. Как таковой дороги не было, просто направление. Пустыня казалась бесконечной.
— У меня было расстройство желудка из-за той змеи, — проворчал я, устраиваясь в седле поудобнее. Затем смотрел на старика, который ехал молча и без трубки в зубах.
— Дело было в количестве, а не в качестве еды, — ответил Филимон с ухмылкой.
Я прищурился.
— Что это должно означать?
— Твои порции… чрезмерны.
— Я голоден. Мне нужна еда, — защищался я.
— Ты, наверное, всё ещё растешь, — уступил Филимон. — Я всегда об этом забываю.
Немного позже я спросил его:
— Этот трюк с коброй всегда срабатывает? — В темноте и тишине было скучно, а местность унылой.
— В основном, да. Но не в том случае, если она видит тебя, — объяснил Филимон и достал свой огниво, чтобы высечь огонь.
— Где ты его взял? — спросил я, когда он поднес пламя к трубке.
— Их производили на имперских рудниках, и мастера придавали им различные формы, — объяснил Филимон, выпустив аромат со вздохом удовольствия. — У каждого было по одному. Из них делали драгоценности, маленькие подвески для ношения и всякое такое. За ними стоит целая индустрия.
— Кто-нибудь их ещё делает?
— Я так не думаю, — ответил Филимон. — После империи мало что осталось.
«Вот и упущенная рыночная возможность,» — кисло подумал я.
— И что же сделала ведьма с мечом? — задал я следующий вопрос.
— Она заключила в него душу, больше я не знаю, — ответил Филимон.
— Чью душу? — спросил я ещё раз, но старик молчал до конца нашего ночного путешествия.
* * *
На следующий день мы продолжили движение на юг после короткой остановки. Великая пустыня простиралась во все стороны. И передвигаться по ней становилось сложнее.
— Ты видишь дюны впереди? А справа — хребет Белых Пиков? — спросил Филимон, оборачиваясь на свой лошади.
Я перестал пить из фляги и глянул в указанном направлении.
— Конечно, а что с ними? — парировал я, слишком разгорячённый, чтобы ввязываться с ним в ссору.
— Мы сделаем остановку. Затем проследуем по звёздам на юго-запад, прямо отсюда, — объяснил Филимон и удовлетворённо покачал головой.
— Будет ли там другой оазис?
— Ну, возможно… если нам повезёт.
— Что значит, если нам повезет? — прошипел я, обливаясь потом от всего, что выпил сразу.
— Мы найдём там Белое городище, — ответил Филимон с печальным выражением на своём постаревшем лице.
— Город, — пробормотал я, весьма заинтересованный и подъезжая к лошади Филимона.
— Мёртвый город, — поправил меня старик.
Я облизнул пересохшие губы.
— Чем это полезно для нас?
— Ну, это точно лучше, чем вот это вот всё, — он жестом обвёл бесконечную пустыню.
— Там живут какие-нибудь люди?
— Хм, конечно, нет.
— Почему,
