Книга Роковая одержимость - Дрети Анис

Мамин односторонний разговор резко оборвался, когда в комнате раздался голос Зейна.

— Мы нашли кровь на парковке.

Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что будет дальше. Слишком знакомый разрыв в моей груди отозвался той же болью, к которой я привыкла за эти годы. Тьма раскинула свои черные щупальца вокруг моего сердца, напоминая мне, что она здесь, чтобы остаться.

— И? — спросила мама, затаив дыхание от волнения. Она решила, что я заснула из-за моего продолжительного молчания.

Последовала долгая пауза, прежде чем Зейн ответил.

— Эксперты подтвердили, что это кровь Дэймона. Думаю, Дэв застрелил Дэймона и нанял людей, чтобы закопать тело.

Тоска по забвению вернулась. Я не боролась с ней. Я хотела, чтобы она затянула меня в бездну, поглотила меня и стерла это ужасное существование. Почему я все еще здесь? Я больше не хотела быть здесь, в этой комнате, городе, мире. Ничто больше не имело значения потому что в глубине души я знала, что Зейн прав. Дэймон был мертв.

— Нет, Аксель, не говори так. Он жив. Он должен быть жив.

— Хотел бы я иметь новости получше.

— Пожалуйста, Аксель, — умоляла мама. — Должно быть что-то еще, что мы можем сделать. Она наша единственная дочь, и она не переживет его смерти. Я чувствую это.

— Мне очень жаль, принцесса. Дэв тоже пропал. Больше никаких зацепок.

— Пожалуйста, Аксель, я прошу тебя. Ты должен что-то сделать, — умоляла мама сквозь слезы.

— Шшш. Хорошо. Хорошо. Я попрошу Леви проследить за Парисом. Это единственное, чего я еще не сделал.

— Парисом? — мамин голос дрожал.

— Очевидно, Дэв был в больнице, навещая Розу, когда увидел, как Дэймон высаживает Париса. После того, как Париса выписали, Дэв позвонил из его палаты с настоятельной просьбой встретиться с Дэймоном. По какой-то причине Дэймон согласился, и Дэв ждал его на парковке. Возможно, Парис знает что-то.

Парис ничего не знал. Дэв, должно быть, понял, что то, что Дэймон сделал с Парисом, было достаточно плохо, чтобы потребовать Дэймона немедленно приехать. Это гарантировало ему встречу, которая разрушила наши жизни.

Последние следы человечности во мне, взращенные благодаря папиным наставлениям, маминой преданности, дружбе Розы и незапятнанному теплу Нила, растворились в воздухе. Потому что они никогда не смогли бы понять истинную тьму внутри меня и полюбить меня безоговорочно, как это сделал Дэймон. Я была для них слишком испорченной, слишком полной греха.

Именно поэтому Вселенная не могла позволить мне иметь что-то хорошее. Единственная хорошая вещь, что была дарована мне после стольких лет, была жестоко отнята, как я и предполагала. И теперь я навсегда осталась одна. Как и должно было быть.

Возвращение к прежней жизни казалось мне бессмысленным. Я говорила это не из-за ошибочных представлений об эмоциях, которые я не могла испытывать. Напротив, я говорила так, потому что полностью осознавала свои возможности. Я поняла, что это правда, в тот момент, когда раздался выстрел.

После целого дня отказа от еды и воды и разговоров у вращающейся двери с родственниками, забегающих в гости, мамино беспокойство усилилось. Я не упрямилась, чтобы причинить ей боль. Просто исчезла моя воля к борьбе. Я скорее увяла бы, чем смирилась с надвигающимися мрачными новостями. Это была единственная потеря, с которой я не могла справиться. Я не была к ней готова. Я смогла пережить все остальное, даже смерть папы, потому что знала, что его наследие будет жить во мне, когда я стану генеральным директором. Смерть Дэймона стала последним ударом. До сих пор я была бойцом, но мне больше не хотелось жить, если Дэймона не было в этом мире, чтобы разделить эту жизнь со мной.

Потому что Дэймон не был моим шансом на счастье, он был моей единственной возможностью для него.

— Поппи, я знаю, ты не хочешь этого слышать, но мне нужно, чтобы ты вернулась ко мне.

Мама была права. Я не хотела этого слышать.

— Пожалуйста, детка, — умоляла мама, казалось, в сотый раз, нежно сжимая мою неповрежденную руку.

Когда-то мамины слезы имели надо мной огромную власть, и я прикладывала все усилия, чтобы остановить их появление. Но теперь я была непроницаема. Мои внутренности онемели. Никто не мог снова коснуться меня своими словами. Я существовала без цели, занимала пространство и кислород, не внося ничего стоящего. После моего отказа от еды и воды меня подключили к капельницам, обложив проводами со всех сторон. Это тоже казалось огромной тратой ресурсов. Не осталось ничего, кроме бесконечной пустоты.

Существовал только один логичный путь действий.

Я должна была покончить с этим, потому что мертвая женщина не может испытывать эмоции. Какой смысл жить в теле, которое потребляет кислород, пространство и ресурсы, не внося позитивного вклада в общество?

Много лет назад я наблюдала, как кремировали моего отца, а затем и бабушку, забрав вместе с ними лучшие части меня. Долгие годы после этого я оставалась потерянной маленькой девочкой, которая не могла смириться с утратой. Я была заморожена. А потом пришел он и растопил мой мир.

Он увидел меня. Злую и мерзкую, и все же он полюбил меня. Единственный человек, который не отвернулся от меня, каким бы черным ни было мое сердце. Он любил мое гнилое сердце, даже когда я ничем не могла ему отплатить.

И теперь была одна вещь, которую я хотела дать ему взамен. Моя поддержка.

Я могла бы присоединиться к нему в смерти и составить ему компанию.

Это было иронично. Дэймон вошел в мою жизнь, чтобы помешать мне принять именно такое решение. В прошлом я бы никогда не подумала о подобном поступке. Но теперь это занимало все мои мысли, потому что случился Дэймон.

В мою жизнь вошли пронзительные голубые глаза.

Я привыкла проводить пальцами по растрепанным русым прядям.

Запах подгоревших круассанов, когда я сидела у него на коленях, поглотил все мои чувства.

То бессердечное отношение, которое он проявлял к моему испорченному разуму, не смог бы повторить никто.

То, как он смотрел на меня, словно я была всем его миром. Как будто он не мог вынести разлуки со мной. Как будто даже секунда вдали от меня была пыткой.

Хватит!

Прекрати это. Прекрати это. Прекрати это.

Большую часть своей жизни я стремилась к уединению, даже в своем горе. Но мне не нравилась мысль о том, что Дэймон где-то мертв и обречен на вечные муки в одиночестве. Без него жизнь потеряла смысл.