я. Пробегая мимо Кристины, Гор крикнул:
– Твой поезд следующий.
А затем двери поезда закрылись. Дочь ледяных объятий продолжала смотреть на меня через стекла, сжимая обледеневшие пальцы. Она стояла недолго, пока встречный поезд не пришел на вторую платформу, и тогда девушка повернулась к нему. Наш состав тронулся, и я не увидел, села Кристина в вагон или нет. Если она отправится в Лабиринт, то переживет ли его? Возможно, что нет. Но по крайней мере сейчас она осталась жива, и я хотел поблагодарить за это Рене:
– Спасибо, что не отдал приказ.
– Не благодари, парень. Ты был уверен в себе, а я нет. Лишь это определило исход беседы, – ответил мертвец, а поезд нес нас к пункту назначения.
ГЛАВА 5. ГЛАЗ БУРИ
Мы вышли из метро в центре мегаполиса и увидели пропитанное нефтяными облаками Хорна небо. Огненные столбы света над двумя небоскребами пробивали пелену тьмы и, подобно зареву пожара, окрашивали серость города оранжевым сиянием. Буря крутилась вокруг огненных колец, окружавших маяки, но не могла пробиться сквозь них… Маяки не позволяли Древнему богу разорвать связь с Лабиринтом, поэтому половина его души все еще оставалась внизу, среди плененных братьев и сестер. Как только язычники погасят огни Иерусалима, Хорн завершит воплощение, и тогда, чтобы утолить голод, он «съест» город.
Мы спешили к одному из небоскребов. Рене давал последние указания по защите маяка. Он был встревожен – небесный свет угрожал всем мертвецам; из-за сияния мои братья потеряли силу и больше не могли телепортироваться. Мертвые братья даже не могли поднятья на крышу – живой огонь их просто сжег бы. Я же, напротив, чувствовал, как пламя Иерусалима разжигало уголь в душе, и рвался наверх. Со мной был готов пойти Алексей Георгиевич, но Рене возражал – он не доверял старику. Это не останавливало начальника службы безопасности, который живо интересовался ритуалам изгнания: что нужно конкретно сделать, чтобы избавиться от восставшего бога?
– Убить или прочитать заклинательные молитвы. Сорок раз «Живый в помощи вышнего»14 или другие воззвания, которые почувствует Хранитель. И вообще, это его епархия, пусть сам решает, как крестить неверных, – отвечал неизвестными афоризмами Рене.
Книга «Псалтирь» с молитвами все еще лежала в моем кармане. Рене говорил правду: я чувствовал, что когда поднимусь наверх и разверну книгу, нужные страницы сами откроются передо мной, и я прочту начертанные слова, которые разрушат языческий ритуал. Я находился в воодушевлении ровно до тех пор, пока не раздались первые выстрелы, оповестившие о штурме небоскреба язычниками.
– Опоздали! – воскликнул я.
– Еще нет. Огонь горит, поэтому, парень, ты еще можешь успеть подняться на крышу первым. Мы пробьем путь! – воодушевленно заявил Рене.
– Я тоже пойду, – произнес Гор.
– А зачем ты там нужен? – удивился Алексей Георгиевич.
– А зачем он нужен тут? – в свою очередь спросил Рене и показал жестами, чтобы мальчишке дали пистолет.
Гор взял в руки оружие и криво посмотрел на него. Я понимал мальчика – я тоже очень скептически относился к возможности ребенка защитить меня во время ритуала. Но, по крайней мере, он мог своими выстрелами предупредить меня о появлении врагов.
Рене показал жестами, чтобы братья шли вперед.
– Мы пойдем позже, когда они проредят дорогу, – произнес воин.
Теперь я мог с уверенностью назвать Рене воином, а не убийцей. Меня воодушевляло то, что клан сражался за меня, и все равно тело дрожало. Это все огнестрельное оружие – я научился не бояться заточенного лезвия, но не случайных пуль. Можно контролировать клинок, но пули летят сами по себе. А ведь нужно перебежать живым через простреливаемую дорогу. В своих мыслях я умолял братьев убить всех до того, как мне придется это сделать.
Пока я размышлял, Рене поменял снаряды в своем гранатомете, Алексей Георгиевич проверил количество патронов в магазине, а Гор с закрытыми глазами наблюдал за полем боя своим чутьем. Прошло совсем немного времени, и Рене скомандовал:
– Идем!
– Но они еще стреляют! – возразил я.
Лидер не слушал. Он шел вперед. За несколько шагов до края стены он выстрелил из гранатомета в середину дороги. Снаряд отлетел от асфальта, оставив за собой шлейф серого дыма, закрывший от взглядов улицу, через которую нам предстояло бежать. Слепота мешала глазам, но не пулям: потеряв из виду жертв, они стали яростнее и беспорядочнее изыскивать их беспорядочной стрельбой.
– Вперед! – крикнул Рене и вошел в туман.
Гор взял меня за руку и повел за мертвецом. Мальчик продолжал видеть даже через дым.
– Не беги, – произнес ребенок, когда я захотел перебежать через улицу и потянул его руку за собой.
Я слышал, как плевались яростью винтовки врагов, но Гор вел меня мимо пуль – ни одна из них не достигла плоти.
Мы дошли до входа в подъезд и увидели, что Рене уже открыл двери и выстрелил внутрь из гранатомета картечью, срубив одним залпом сразу двоих человек. Затем брат зарядил обычную гранату и пустил ее за угол внутри проходной. Она отправила в Бездну еще человека.
– Давай на лифте наверх! – прокричал Рене, перезаряжая гранатомет.
Мы с Гором подбежали к кнопке вызова, и я нажал на нее. Что делал в этот момент Рене, я не видел, но когда мы зашли в кабину спустившегося лифта, в него успел заскочить Алексей Георгиевич. Он нажал на кнопку закрытия двери и сказал:
– Вам нужна моя помощь.
Я не стал спорить – мне нужна была помощь.
Лифт приближался к развязке.
– За дверью будет двое: один в пяти шагах слева, второй в десяти справа. Еще один – в конце коридора слева, – сказал Гор и протянул мне свой пистолет.
Он не нуждался в глазах, чтобы видеть, но он не доверял своим рукам убивать. Может, оно и к лучшему – дети не должны использовать оружие.
– Сделай шаг назад и присядь на корточки. Мой слева, твой справа, – скомандовал Алексей Георгиевич.
– Хорошо. А зачем шаг назад?
– Если ты примешь пулю на грудь, кто проведет ритуал изгнания?
На лице Алексей Георгиевича читалась легкая улыбка. Он всю жизнь мечтал воевать на передовой, но его всегда оставляли в штабе. Возможно, впервые он готовился применить оружие не на учебных стрельбах, не для убийства, а для защиты города, где он жил.
Я сделал так, как сказал начальник службы безопасности: сделал шаг назад и сел на корточки в углу лифта. Электронное табло отсчитывало этажи. Мы ехали без остановок и ждали звукового сигнала. Когда он оповестил о прибытии на последний этаж, мы начали
