Книга Встречи с призраками - Артур Конан Дойль

Папа Санта вычистил пепел из трубки и задул свечи, а Белый Медведь отправился к себе и растянулся на чистом белом снегу.

Когда в доме стало тихо, снаружи от стены отделилась тень мощного пса, столь косматого и чудовищного, какого только можно представить. Его шерсть была огненно-красной, а глаза ярко горели, как зловещее пламя. Огромные зубы выступали изо рта, словно ножи, а с губ все время стекала пена, будто внутри страшной твари непрерывно клокотала ярость. Но хвост пса был поджат, ибо его обладатель в равной степени отличался и злобой, и трусостью.

Это и был тот самый Волкопес, который ненавидел всех: зверей и птиц, и Санта-Клауса, и Белого Медведя, но больше всего — маленьких детей.

Ничто так не бесило его, как понимание того, что в мире действительно есть хорошие дети, маленькие дети, простые и добрые, которые любят друг друга и радуются всему, что живет, дышит ли оно или цветет. В течение многих лет он разными путями пытался прервать путешествия Санта-Клауса, чтобы дети не получили от него прекрасных подарков. Ибо Волкопес ненавидел Рождество, каким бы непостижимым это ни казалось. Он являлся воплощением Зла, а Рождество — это день рождения Добра, и каждый год в канун празднества ярость в темном сердце зверя снова разгоралась.

Он тихо подкрался к окну оленьих стойл и заглянул внутрь. Быстроногие невысокие олени стояли, каждый в своем теплом деннике, нетерпеливо переступая копытами. Ибо в такие славные лунные ночи олени никогда не спят: они тоскуют по дому, который для них — не стойла, а свободный бег по бескрайней белизне снежных равнин.

— Эй, маленькие олешки, — тихо позвал Волкопес, и все северные олени насторожились. — Маленькие олешки, это прекрасная ночь…

Все олени тихо вздохнули. Они знали, ах, как хорошо они знали это!

— Маленькие олешки, луна сияет так же ярко, как солнце летом, северный ветер дует свежо и несет прохладу, гоняя по небу крохотные облака, подобные птицам белого моря. Снег затвердел, на него можно ступить без боязни, и ваши братья, свободные существа, давно уже мчатся по белому насту. И звезды, ах, звезды, мои маленькие братья, они сияют по всему небу, как миллион драгоценных камней, и сверкают, как сосульки…

Олени нетерпеливо топтались в своих тесных стойлах. Слушать подобные слова им было тяжко.

— Послушайте меня, маленькие олешки. Позвольте мне рассказать, почему все ваши братья бегут сегодня вечером к Полярному морю. Этой ночью северное сияние вспыхнет, как никогда раньше, и величавые полосы красного, фиолетового и пурпурного станут трепетать в небе, пока все люди в мире не увидят их… Такого никогда не бывало прежде. Слушайте меня, маленькие олешки: это ночь для бега, долгого свободного бега, без постромок, путающихся под ногами, и без тяжелых саней за спиной. Давайте же поспешим навстречу сиянию, а после вы вернетесь домой, и ни одна живая душа не узнает об этом.

Гром (так звали одного из оленей) гневно топнул копытом. Он не хотел больше слушать, что говорил Волкопес.

— Нет, нет, мы не можем, мы не пойдем с тобой! Завтра мы должны развезти игрушки для детей всего мира…

— Но ты вернешься ранее, чем наступит завтра. Едва только первый свет коснется верхушек айсбергов и окрасит свежий снег в багрянец, ты помчишься назад. Ах, это будет прекрасная пробежка, ты увидишь огни, которые никогда не светили прежде. Разве ты не хочешь ощутить ветер прямо сейчас, маленький олешек?

— Давай, Гром, давай пойдем с ним сегодня вечером! — Другие олени, Амур и Молний, больше не могли противостоять заманчивым словам Волкопса. — Прошло так много времени с тех пор, как мы последний раз видели северное сияние… И мы ведь обязательно вернемся вовремя!

Они хорошо знали, что им не следует уходить, но олени не похожи на людей, и иногда то, что они хотят невыразимо сильно, как раз и является тем, чего они не должны делать. Мысль о свежем ветре и столь милых их сердцу всполохах северного сияния, о залитом лунным светом снеге сводила их с ума, потому что северные олени любят свободу больше, чем другие животные, любят скорость бега и свободу ветров.

Итак, пес открыл дверь (он не смог бы сделать это снаружи, но северные олени помогли ему, надавив на нее изнутри), и все они выскочили под ясный лунный свет и устремились на север, бездумно, как подобает скорее зайчатам, чем оленям из упряжки Санта-Клауса. «Мы вернемся к утру», — сказал Амур. «Мы вернемся», — сказал Гром. Бедные олени, они так любили снег — и они не могли подумать, что нарушат свое слово.

О, как хорошо снова нестись во весь опор, чувствуя, как ветер пронизывает густую шерсть! Они подставили рога свежим порывам ветра, а их копытца звенели по твердому насту. Они пробегали многие мили, не уставая и не переставая радоваться. Их ноздри раздувались, а глаза сияли.

— Помедленнее, помедленнее, маленькие северные олешки, потому что я отстаю — а я ведь должен быть впереди, вести вас. Без меня вы не найдете место, где собрались все остальные звери! — воскликнул Волкопес.

Но олень не может бежать медленно, как мальчик не может стоять спокойно, когда мимо проносится пожарная машина. Они пустили Волкопса в центр своей группы и, приподняв, понесли его на себе. Они скакали по обширным снежным равнинам, которые сверкали так же ярко, как небо над головой. Быстрый и Перескоч, летящие впереди, громко кричали от радости.

Наконец перед ними предстала бескрайняя гладь Полярного моря. Она была темна, тиха и таила столько же загадок, как и сам полюс, а он будет хранить свои тайны вечно. Там и тут, где разошлись льдины, сквозь трещины виднелась черная вода, и огромные ледяные стены блестели, как пламя, когда северное сияние простирало свои красные знамена по небу и опрокидывало их огнем на айсберги.

Олени остановились на мгновение, охваченные высшей радостью. Они не заметили, что Волкопес оказался позади.

— Лед безопасен, старый пес? — спросил Юркий.

— Пока да, маленький олешек, пока да. Но поторопись! — хрипло прорычал Волкопес.

И маленькие беспечные олени бросились вперед, по-прежнему не замечая, что Волкопес остался на берегу. И лишь когда они отбежали далеко, вдруг услышали жуткий треск, с которым ломается лед.

— На берег, братишки, на берег! — воскликнул Гром, но слишком поздно. Злой Волкопес, стоявший на твердой земле, увидел, как ломается и крошится коварный лед и как головы маленьких оленей уходят под темную воду. Он развернулся и побежал прочь; несся по снегу, поджав хвост. Удирал изо всех сил, ибо был слишком труслив,