Вцепившись в его ладонь, Лена тоже поднялась на ноги.
— Зачем? — брезгливо поморщилась. — Я и сама могу завтрак приготовить!
Макаров уставился на нее очень странно. С легким прищуром. Задумчиво склонив голову на бок. Он будто насквозь своими глазами ее пронизывал.
— Что? — не выдержала Белова. — Я вполне сносно готовлю! У нас папа очень привередлив к еде — тот еще гурман, прости Господи! Он не стал бы питаться моими кулинарными «шедеврами», если бы все было столь печально.
— Не в этом дело, — будто смутившись (или же растерявшись на миг), мужчина хрустнул позвонками затекшей шеи, — ты правда хочешь этого… сама?
— Ну, да! А что тут такого?
— Действительно! — сухая усмешка. — Ничего. Не принимай на свой счет. Видимо, я просто… забыл уже, что такое забота, раз меня это удивляет!
Пересилив волнение, Лена ласково прильнула к его обнаженному торсу.
— А почему? Почему забыл?
Он сдавленно хмыкнул:
— Обратная сторона самостоятельности. Я очень рано откололся от семьи.
— Но…
Прервав на полуслове, Макаров зашагал в сторону ванной комнаты, увлекая девушку за собой.
Она не сопротивлялась, и послушно следовала за ним. Однако, когда оба встали под горячие струи воды, Белова решилась вновь задать вопрос, который не давал ей покоя уже долгое время:
— Слава говорил, ты почти не общаешься со своей семьей… Почему?
— Какая ты сегодня любопытная!
— Ну, скажи! Что-то случилось?
Повисла пауза. Пауза, в процессе которой Виктор щедро намылил Лену гелем для душа, и принялся натираться им сам. Только после этого заговорил:
— Родные были категорически против моего брака с Ксенией. Но я все равно женился на ней, разрушив тем самым далекоидущие планы отца на мое будущее. У нас с ним и без того всегда были натянутые отношения, а мое самовольное решение и вовсе поставило на них жирный крест. Как же иначе? Единственный сын, не оправдавший всех его надежд! С матерью мы видимся иногда. С другими родственниками тоже. Но не с ним. Мы оба вычеркнули друг друга из своих жизней. И знаешь, мне так даже спокойнее!
Лена искренне радовалась, что сейчас они стояли под мощными струями воды.
Надеялась, что Макаров не заметит слезы, стекающие по ее щекам.
Ей стало так больно за него. Так обидно. Она всем сердцем возненавидела его бывшую жену.
Потому что отчетливо поняла:
«Ради этой дряни он пошел наперекор своей семье! Он всего лишился! Жил только ей и сыном! Сыном, в котором души не чаял. Сыном, на которого перенес всю свою нерастраченную любовь. Как, зная это, она могла предать его? Как посмела запретить ему видеться с собственным ребенком?»
— Чего притихла? — голос преподавателя вырвал ее из глубокой задумчивости.
— Жду! — Белова через силу улыбнулась, пытаясь избавиться от комка в горле.
— Как интересно! Чего ждешь?
Лена обвила руками его шею:
— Жду, когда ты меня… наконец-то поцелуешь!
* * *
Домой Лена вернулась ближе к вечеру, ибо остаться у Макарова еще на одну ночь ей не позволила совесть. И мама, которая и от первой-то ночевки была не в восторге. Может оно и к лучшему. Вчерашний день выдался весьма… насыщенным. Ей требовалось привести мысли в порядок. Перевести дух. Осознать все произошедшее. И хоть немного успокоиться. Остыть.
Ведь вспоминая Виктора, Белова никак не могла перестать улыбаться.
Время, проведенное с ним, казалось сном…
После душа девушка приготовила завтрак, и они хорошенько подкрепились.
Затем, оккупировав диван в гостиной, посмотрели пару юмористических передач по телевидению. В процессе просмотра безбожно много болтали, с трудом улавливая суть того, что творилось на экране. Лена трещала без умолку. Говорила обо всем, что только приходило в голову.
Ей с маниакальной одержимостью хотелось узнать о нем, как можно больше. В ответ на ее излишнее любопытство Макаров лишь смеялся. Иногда все же отвечал. Но в большинстве случаев просто умело уходил от бесконечных расспросов, затыкая ей рот поцелуем. Да. В его объятиях было легко. Безмятежно. И жарко. В какой-то момент вспомнив о существовании Татьяны, Виктор попросил Лену, проверить сообщения на аккаунте ее матери. Он хотел удостовериться, что у его бывшей пассии хватило ума, выполнить все его требования.
Открыв переписку мамы, Белова с удивлением обнаружила послание от Тани.
И не просто послание, а целую поэму с бесконечными извинениями.
Мужчина на это лишь надменно хмыкнул:
— Кто бы сомневался! Не в ее положении лишний раз ерепениться!
Немного погодя, Лена отдалась своему преподавателю еще разок.
После чего поклялась, что неделю его к себе не подпустит, ибо он уже мозоли ей изнутри натер. Виктор снова смеялся, стискивая ее своими ручищами. Потом оба вспомнили, что вчера так и не нашли платья, соответствующего всем нужным параметрам — закрывающего шею, но в то же время торжественного. Недолго думая, Макаров отправился с ней по магазинам.
Они объехали добрую половину города, но идеальный наряд ей все же подобрали. Им оказалось двуслойное кружевное платье кремового цвета.
Облегающее. Длина — макси. Модель без рукавов и бретелей открывала большую часть спины. При этом полностью закрывала грудь и горло, так как фиксировалось на шее широким ошейником. Белова ужаснулась, когда взглянула на бирку. По ее меркам, цена у платья была просто космической.
Превозмогая неловкость, девушка шепнула Виктору на ухо:
— Оно очень дорогое! Но… мы можем взять его на один раз!
— В смысле?
— Я аккуратно спрячу ценник, а после банкета верну в целости и сохранности, как неподходящее!
Макаров окатил Лену взбешенным взглядом, демонстративно сорвал бирку с наряда и раздраженно швырнул его на стойку менеджера со словами:
— Мы это берем! Упакуйте!
Успокаивать мужчину пришлось прямо в автомобиле. К счастью, обошлось без проникновения. Они ограничились петтингом и трением, как в тот раз, когда Белова накачала его виагрой. Затем Виктор отвез ее домой.
И вот теперь, стоя на пороге своей квартиры и улыбаясь, точно пришибленная, Лена искренне сожалела, что не поддалась уговорам и не осталась у него на ночь. Ведь едва он скрылся из вида, внутри все сжалось от тоски.
«Господи! Что же будет дальше? Я ведь уже по нему… скучаю!»
— Дочь? — низкий отцовский бас донесся до нее из глубин дома. — Ты пришла?
— Да! — отозвалась, торопливо скидывая с себя куртку и обувь.
Сумочку и пакет с обновкой пришлось тоже оставить в прихожей.
