Забрезжило утро. Открылись ворота Сьютат. Все колокола звонят разом. Колокольный звон плывет над городом, вспугивая птиц. Процессия двинулась. Впереди, неся толстые свечи, стройными рядами, словно муравьи с соломинками, вышагивают монахи, представители всех церковных орденов старого Королевства Майорки. За ними – сеньор наместник короля, председатель Большого совета и муниципалитета Майорки и прочие представители властей. Они следуют за Большой инквизиторской хоругвью. Позади них идут осужденные в желтых повязках на голове и санбенито: у кого изображены две крестовины, у кого – перевернутое вверх ногами пламя, и только у двоих на постыдных туниках, усеянных фигурками чертей, начертаны их собственные лица. На шее – грубая веревка, в правой руке – свеча. Опустив глаза, бредут они, босые, по камням и осколкам стекла, что набросали сверху мальчишки, желавшие посильнее посмеяться над преступниками и показать, какие они сами добрые христиане. Рядом с осужденными – священники и монахи, они их поддерживают и защищают от толпы. Завершают шествие по обыкновению сосредоточенные служители святой инквизиции в темных сутанах, со свечами, зажженными во здравие свечников королевства и во славу Господа Бога нашего Иисуса Христа.
Чужеземец, которого так и не пустили в храм, вышел из городских ворот. Он подождет у кострища, в толпе, которая все прибывает. На склоне горы устроилось больше двадцати тысяч человек. Они болтают, смеются, кто танцует, кто рассказывает смешные байки. Сегодня большой праздник. Им дадут бесплатное угощенье. Солнце еще высоко. Правда, с востока, кажется, набегают тучи. «Жаль, если дождь все испортит, когда еще такое повторится!» – сокрушаются некоторые. Они хотят одного – чтобы ярко светило солнце и зрелище предстало перед ними во всем своем величии. Палачи давно готовы. Пришлось пригласить из Мао еще двоих на подмогу. Процессия приближается. Толпа встречает гиканьем едущих на ослах осужденных. Руки у них связаны за спиной. За ними везут три гроба с извлеченными из могил телами Рафела Таронжи, жены портного Вальерьолы и Дурьей Башки. Заметив вязанки дров, Рафел Онофре Вальс срывается с места и бежит вдоль цепочки идущих, пока не находит Марию. Но даже обнять ее он не может. Солдаты, посланные наместником короля, чтобы охранять гнусных евреев от праведных проявлений гнева народа, тут же хватают юношу. «Мария!» – все же успевает крикнуть он, и к его крику присоединяется вопль Сары: «Мария! Мария!» И та отзывается стоном: «Я не хочу умирать, Рафел!» Габриел Вальс готов вырвать себе уши! Крик сына вонзается ему прямо в сердце. Раввин должен первым взойти на костер. Отец Аменгуал просит священников помолиться вместе с ним, дабы сей еретик умер, раскаявшись. Все хором возносят громкие молитвы. «Вот этим описанием я и закончу книгу, – решает отец Аменгуал. – Что за прекрасное зрелище – майоркцы, побеждающие гнусную ересь! Какой воистину торжественный и поучительный финал!» Иезуит в последний раз пытается склонить Вальса к раскаянью. Осужденный лишь отрицательно качает головой. Он кажется невозмутимым. Он почти улыбается. Больше сорока тысяч глаз следят за ним, затаив дыхание. Отец Аменгуал с досадой отходит в сторону. Отец Феррандо смотрит на него с удовлетворением: сопернику тоже не удалось обратить этого упрямца, которому суждено отныне гореть вечно.
Чужеземец стоит во втором ряду, прямо под помостом. Он хочет одного – чтобы Вальс взглянул на него. Быть может, тогда тот заметит, что хоть кто-то взирает на него не с ненавистью, а с сочувствием, восхищаясь его мужеством. Но Вальс не видит никого. Он приподнял подбородок и, кажется, всматривается в море, которое совсем рядом, прямо у подножия Бельвера. Это инквизиторы настояли, чтобы осужденных сожгли рядом с тем местом, откуда они собирались тайком отплыть, – так преступников проучат еще сильнее. К тому же дым и отвратительный запах паленого мяса не будут отравлять воздух в городе. Палачи проверяют, крепко ли они привязали преступника к шесту, который торчит посреди горы поленьев и словно стремится проткнуть небо. Солдаты расчищают дорогу наместнику короля. Толпа начинает реветь. Священники молятся в крик, чтобы перекрыть завывания народа: «Боже справедливый, во имя твое свершили мы правосудие. Боже справедливый, сделай так, чтобы твое правосудие…» Наступает момент казни, и нависает тишина. Наместник короля зажигает очистительный огонь. Вальс извивается. На его лице вдруг проступает вселенское страдание. Он открывает рот, но не просит пощады, лишь стонет. Еще мгновение, и под языками пламени, которые лижут его живот, все обратится в пепел и в прах. И не останется ничего. Совсем ничего. Тело Вальса кренится влево, взрывается и падает, как обгоревшее полено. Искры почти достают стоящих вокруг, и ближние ряды отшатываются. Чужеземец пятится вместе со всеми, потом, подхваченный толпой, возвращается на прежнее место… От дыма он кашляет. Обливается потом. Ему хочется убежать. Он не желает видеть, как привязывают Изабел Таронжи и как пламя охватит и ее тело, превращая его в уголь. Работая изо всех сил локтями и коленями, он пытается выбраться. Теперь он хочет поскорее уйти. Оказаться далеко-далеко. Скорей бы его корабль поднял якорь и стремительно затерялся в морской дали, уносясь все быстрее, все дальше и дальше отсюда – к последней синеве.
Дейя, 1978
Барселона, Сьютат де Майорка, Ситжес, 1989–1993
Послесловие
Исторические события, легшие в основу романа «В последней синеве», произошли в Сьютат де Майорка в 1688 и 1691 годах. 7 марта 1688 года группа евреев-выкрестов с Майорки, опасаясь, что вследствие доносов против них начнутся инквизиционные процессы, решила сесть на корабль капитана Вуиллиса (Виллиса?), направлявшийся в свободные земли. Однако из-за непогоды судно так и не смогло отплыть. Беглецам пришлось сойти на берег, а по возвращении домой они были схвачены. Арестовали их, судя по всему, из-за чистой случайности. Крики бедной умалишенной, чья семья покинула дом, всполошили всю улицу и привлекли внимание стражи. Сама того не желая, именно она устроила западню, в которую попали все, кто погрузился на корабль. В ту же ночь по приказу Великого альгвасила их отправили в тюрьмы инквизиторского дворца, называемого в народе Черным Домом, и конфисковали все их имущество.
Процессы, начатые в марте 1688 года, были завершены только в 1691-м. В течение этого года состоялось четыре аутодафе (7 марта, 1 мая, 6 мая и 2 июля). Тридцать семь человек были приговорены к сожжению на костре. Троих из них – Рафела Вальса, брата и сестру Катерину и Рафела Бенет Таронжи, – не пожелавших отречься от своей веры, сожгли заживо.
Исходя из этих фактов и рассказывая о них, я написала эту книгу. Я ужала сроки действия (сократив пребывание героев в тюрьме и приблизив день казни), чтобы сделать его более компактным и напряженным во второй и третьей частях. А в первой, наоборот, постаралась действие растянуть, чтобы читатель мог постепенно освоиться с конфликтом. Излишне говорить, что фигура Жоао Переса вымышленная и его появление на Майорке служит завязкой. Точно так же я придумала нескольких персонажей, которых никогда в реальности не существовало, например Бланку Марию Пирес, португальскую даму. Ее литературные прототипы слишком очевидны, чтобы их называть. Это сделает за меня кто-нибудь из критиков в своем, надеюсь, блестящем исследовании. Аналогичным образом на свете никогда не было ни Пере Онофре Агило, майоркского торговца, переехавшего в Ливорно, ни дона Антонио Непомусено Сотомайора и Ампуэро, наместника короля, ни его племянника кавалера Себастья Палоу. Беатриу Мас по прозвищу Хромоножка – проститутке из публичного дома – я отвела поначалу скромную вспомогательную роль, но, как это часто бывает, персонаж обрел плоть и кровь, и мне ничего не оставалось, как изобразить Беатриу более разнопланово и с большой симпатией, которую она заслуживала с самого начала.
