Рядом с Редом, едва доходя ему до бедра, находилась детская фигурка в богатой одежде. Джулия с трудом сдержала слезы радости. Базим был жив!
Едва женщины успели усесться, как ввели Кемаля. Его ярость, давшая ему мужество проклинать Али дея, прошла. Теперь он ничего не видел от ужаса, с двух сторон его поддерживали стражники. На нем по-прежнему были разорванные и грязные лохмотья арабского нищего, волосы и борода всклокочены. За ним следовал светловолосый юноша, брат Изабели, которая затаила дыхание, увидев его. Он выглядел немногим лучше, чем его хозяин. За ними шел Марсель де Груз, откинув назад голову и выражая ярость всей своей исцарапанной и побитой физиономией.
Всех троих поставили перед деем. Марсель поклонился коротко, по-европейски. Поклон светловолосого юноши был глубоким, а Кемаль попросту повалился, и его пришлось силой поднимать на ноги.
Пытали ли Кемаля? Никаких следов истязаний не было видно под его арабской одеждой, но его слабость бросалась в глаза. Джулия пыталась убедить себя, что это пустяки по сравнению с тем, что сделал Кемаль с женщинами гарема и собирался сделать с Али деем, но такие оправдания мало помогали.
Длинное обвинительное заключение прочел великий визирь. Он перечислил преступления, в которых обвинялись мужчины, и поведал о том, как их схватили. Кроме попытки убийства дея, им вменили в вину умышленное повреждение чужого имущества — нападение на Джулию.
Когда великий визирь вернулся на свое место, Али дей окинул взглядом всех троих.
— Можете ли вы сказать что-нибудь в свою защиту? — осведомился он.
Марсель выступил вперед.
— Я свободный христианин, связанный с французским консульством в этой стране. У вас нет права задерживать меня и судить за мои действия. Я требую соблюдения дипломатической неприкосновенности, гарантируемой международным правом.
— Вы можете документально подтвердить свои требования?
— Документы в моем жилище в городе, — нетерпеливо ответил Марсель.
Али дей обернулся к великому визирю:
— Документы найдены?
— Нет, о блистательный дей, не найдены. Был проведен тщательный обыск. Никаких документов не обнаружено.
— Значит, их украли или уничтожили, — заключил Марсель. — Но это неважно. Доказательство можно получить, обратившись во французское консульство.
— Это должно быть сделано, — провозгласил дей. Великий визирь сказал:
— Зная твою великую любовь к справедливости, о правитель века, мы предвосхитили твой приказ. Мы уже обратились во французское консульство. Ответ был следующий: хотя Марсель де Груз выполнял отдельные поручения французского консульства, официальной связи с консульством у него нет. Оно не несет ответственности за его поведение и не станет защищать его.
Когда смысл сказанного дошел до Марселя, кровь отхлынула от его лица. Его страна, для которой он столько рисковал, дезавуировала его. В случае успеха ему были бы обеспечены слава и почести. Но Франция не хотела стать соучастницей его провала. Теперь он только мешал им, и связь с ним они разорвали без малейших колебаний. Были ли его документы уничтожены наемниками французского консульства, или это было сделано по приказу великого визиря, а возможно, и самого Али дея? На этот вопрос ответить никогда не удастся.
— Не хотите ли вы сказать что-нибудь еще? — спросил Али дей величественным и в то же время сардоническим тоном.
Марсель де Груа покачал головой. Кемаль, набравшись духу, сделал шаг вперед.
— Явите милосердие, — проблеял он. Али дей сверху вниз посмотрел на своего двоюродного брата.
— За милосердием следует обращаться к Аллаху, да будет благословенно имя его. У меня же его для вас нет.
Где-то прозвучал гонг. Воцарилась мертвая тишина. Казалось, было слышно, как пролетела муха, когда заговорил дей Алжира.
— По моему решению мальчик-раб, принадлежавший Кемалю, учитывая его юность и положение, не позволявшее ослушаться преступных приказов хозяина, будет бит по пяткам, а затем принят ко мне на службу. Остальных двоих я приговариваю к удушению, которое они готовили для меня.
Кемаль застонал, мешком повиснув между охранниками. Марсель начал бороться.
— Вы не имеете права делать этого со мной, — закричал он. — Я гражданин Франции. Я не подчиняюсь вашему приговору!
Дей сделал слабый жест рукой. Мальчика Кемаля, у которого слезы струились по лицу, увели. Остальные двое остались на месте. По аудитории пробежал шепот, затем все стихло. В наступившей тишине раздался мерный звук шагов. Вошли четверо мускулистых мужчин со скрещенными на груди руками. Толпа расступилась перед ними, они поклонились трону и встали по обе стороны от осужденных. В их руках оказались прочные пеньковые веревки. Сдавленный шепот пробежал по залу заседаний. Сидя за ширмой, одна из жен дея внезапно нервно хихикнула, но звук этот тут же замер у нее на устах. Марсель, уже безмолвный, оглядывался вокруг бешеным, затравленным взглядом. Кемаль, совершенно утратив власть над собой, начал рыдать.
Еще один взмах державной руки Али дея — и веревки были укреплены над головами осужденных. Раздался хрип, короткий вскрик. Затем все стихло!
Джулия опустила голову на колени. Она не испытывала злобного удовлетворения, как большинство зрителей. Если бы она знала, что станет свидетельницей такого дикого зрелища, ни за что бы не пришла. Она не подняла глаз до тех пор, пока не услышала шуршание тяжелых тел, которые волоком тащили из зала заседаний.
— Следующая моя обязанность гораздо приятнее, — сказал дей, когда двери закрылись за стражей и палачами. — Я должен наградить моего доброго друга Рейбена за огромную услугу, оказанную трону. В знак моей глубокой благодарности я дарю ему несколько безделушек. — Дей хлопнул в ладоши, и от заднего входа потянулась процессия рабов, нагруженных подарками. Здесь были кофры с драгоценными камнями, с золотом, с серебром. Привели пару чистокровных белых арабских скакунов, жеребца и кобылу с нежными глазами и совершенными линиями. Были здесь и произведения искусства, и рулоны различных ковров, и маленькая модель корабля, в точности повторяющая линии балтиморского клипера. Дольше всего взгляд Реда задержался на этом последнем подарке — копии корабля, стоявшего в гавани. Отныне он стал его собственностью. Однако Ред не выглядел счастливым.
— Ты оказываешь мне слишком большую честь, о блистательный правитель века. У меня нет слов, чтобы выразить тебе свою благодарность, — поклонился он.
— Не спеши, — ответил Али дей. — Я приберег самое ценное под конец. — Синий взгляд Реда на мгновение поднялся к ширме, скрывавшей Джулию.
— Твое благородство будут вспоминать с благоговением тысячу лет спустя, о Всемогущий.
— Возможно, — отвечал довольный Али дей, — или скажут, что был такой неразумный правитель, который отсек собственную правую руку. Дар, о котором я говорю, — возможность вернуться в твою родную страну.
