— А если я откажусь ехать с вами? — в зеленых глазах девушки появилось упрямство.
Филипп ласково посмотрел на дочь и усмехнулся.
— Тогда придется засунуть тебе кляп в рот, связать и отправить с верными и преданными мне рыцарями в Йефасу другим отрядом, — тихо рассмеялся он. — Йева, вся наша жизнь состоит из жертв. Мы жертвуем золотом, здоровьем, счастьем, любовью, властью, чтобы получить что-то другое из перечисленного мной. Это баланс жизни, естественный ход вещей, и ничего нельзя изменить.
— Вы же сами и пытаетесь изменить этот естественный ход жизни, передав кровь Уильяма, который получил ее заслуженно, нам. А заслужили ли мы, отец? Нам просто повезло, что ты нас спас и вырастил как собственных детей.
— Йева, Йева… — покачал головой Филипп.
Йева вновь уткнулась в грудь отца, дрожа всем телом. Филипп прижал её к себе и попытался успокоить, гладя по волосам и спине. Свою маленькую дочь Филипп хорошо знал и понимал, что, несмотря на все ее попытки воспротивиться, она поступит так, как он ей скажет и никак иначе.
— Что же скажет Леонардо, отец?
— Ничего ему пока не говори. Ранее я хотел отправить его к королевскому двору в Габброс, под крыло Горрона Де Донталя, но в свете последних новостей это скорее всего будет уже невозможно.
— Почему?
— Война, Йева, грядет война! После передачи дара я пообщаюсь с Теоратом Черным. Я хочу, чтобы Лео был в том окружении, которое более подходит его… натуре… С ежегодным обеспечением. Вскоре после суда все решится.
Спустя некоторое время, когда топот слуг за дверьми стал невыносимым — подготовка к приезду гостей шла полным ходом — Йева вытерлась рукавом шерстяного платья. Тень самой себя, бледная и притихшая, она медленно встала и вышла из кабинета. Тихонько скрипнула дверь. Филипп тяжело вздохнул и развалился на кушетке, закинув ногу на ногу.
Так он и пролежал, пока в дверь не постучали. В кабинет вошла Эметта — она робко поклонилась и сложила руки на переднике.
— Господин граф.
— Да?
— С вами хочет увидеться капитан гвардии сэр Рэй Мальгерб, по поводу отъезда.
— Хорошо, проводи его сюда.
— Как скажете, господин. — Эметта снова поклонилась и собралась направиться за рыцарем.
— Эметта!
— Да, ваше Сиятельство?
— Если ты еще раз будешь ошиваться у двери, подслушивая разговоры, то мигом вернешься в свой родной Порталойн. Ты поняла?
Служанка побледнела, испуганно кивнула и, получив разрешение, выбежала из кабинета.
Глава 10. Бруно из Спрятанного поселения (ч.4)
***
После всех событий дня Уильям разжег камин в гостевой спальне и рухнул в кресло. Его рука безжизненно повисла, а глаза бесцельно и отрешенно уставились в каменный потолок. Озноб пробирал его до самых костей, но причиной был не холод, а мерзкое ощущение пустоты в душе. Он неустанно прокручивал в голове произошедшее и время от времени в ужасе касался своих губ, силясь нащупать остатки человеческой крови. Он расшатывал длинные клыки, но те во рту держались крепко. В глазах щипало и, в конце концов, Уильям не выдержал и разрыдался, тихо и сдержанно. Скольких он еще убьет на своем веку?
Все в голове смешалось в безобразный хаос. Из-за человечных поступков и облика семьи Тастемара Уильям порой забывал, кто они и кто он. Кровь из кувшина он старался сравнивать с вином, а когда в нем проснулся дар Гиффарда с возможностью видеть воспоминания людей, он стал настаивать кровь, чтобы та чуть остыла, и тогда картины памяти были туманными, и он смотрел сквозь них, не вникая. Но сейчас, когда перед ним утром стоял живой человек, которого он убил своими руками, сломав бедняге шею, Уильям почувствовал себя чудовищем. Быть может, жители деревни были правы, закидывая его камнями и проклиная?
В душе ему казалось, что он все тот же Уилл из Малых Вардцов. Однако, если бы его увидели сейчас жители деревушки, то никогда бы в жизни они не признали в высоком бледном мужчине с печатью страдания на лице того простого улыбчивого рыбака, с удочкой наперевес и плетеным коробом за плечами.
Наступила ночь. Дождь продолжал заливать Брасо-Дэнто, а молнии пронизывали небо яркими вспышками, сопровождая громом свои бешеные пляски в облаках. Граф до сих пор не поднялся на верхний этаж — он сидел в кабинете и работал при свете свечи. На время он отлучился, чтобы выпить несчастного выжившего бунтаря, но потом снова вернулся в свое любимое кресло, ушел с головой в отчеты.
Среди ночи, ближе уже к утру, Уильям, который так и не смог погрузить себя даже в дремоту из-за беспокойства и тревоги, почистил под заунывный стук дождя котарди и тихо спустился на этаж ниже, в Бордовый кабинет. В коридорах на верхних этажах стояла тьма, непроглядная для обычных людей, но не для вампира. Четвертый этаж пустовал.
Уильям зашел в кабинет. На столе догорала свеча, а Филипп пересматривал журналы с подшитыми отчетами разных периодов по нескольким городам Солрага. Молодой вампир поклонился графу и тихо спросил.
— Господин, извините, что я пришел посреди ночи. Можно я возьму несколько книг из вашей библиотеки?
— Да.
Уильям остановился у уже привычной ему книжной полки, часть шкафа была заполнена справочниками и пособиями по врачеванию. Глаза разбегались от большого выбора, но, с другой стороны, столь великое разнообразие давало надежду на то, что Уильям найдет нужную ему информацию.
Тихо вздохнув, вампир достал сразу семь книг и, взяв в руки стопку и уперев ее в подбородок, чтобы та не развалилась, качаясь, направился к двери. Филипп оторвался от журнала с отчетами и с усталой улыбкой обратился к Уильяму, который локтем пытался повернуть ручку двери, но та соскальзывала.
— Если тебе нужны книги, то кабинет в твоем распоряжении в любое время суток. Можешь пользоваться здесь всем, кроме того, что лежит в ящиках стола. Но не нужно делать из гостевой спальни вторую замковую библиотеку.
— Хорошо, извините, — неловко ответил Уильям и развернулся, подошел к кушетке около окна, положил стопку на нее.
Стараясь не шуметь, вампир углубился в чтение, перелистывая страницы. Он искал любые упоминания про зимнюю аспею, но, хоть и находил их, авторы книг не предлагали никакого нормального лечения, а лишь советовали сборы, близкие по составу к тем, что делала старуха Удда, чтобы облегчить боли матушки.
Граф зажег следующую свечу, и при ее скромном свете, который создавал полумрак в темном кабинете, двое старейшин занимались своим делом. Один шелестел страницами медицинской литературы, а второй перелистывал журнал с отчетами и порой делал заметки вороньим пером на лежащем перед собой листе.
Наконец, ближе к рассвету, граф закрыл журнал. Он поднялся, отнес его к ближайшему шкафу и положил на полку.
— Господин? — тихонько спросил Уильям. — Вы же дадите мне сегодня какую-нибудь работу?
