— Ноги промочила. — Велемила говорила с трудом, постепенно успокаивая дыхание и приходя в себя. — Это что было? И ты здесь откуда? Мы же Ольга еще на Дубенке видели, он в Ладогу уехал! Я думала, ты с ним! Или это не ты, а морок морочит?
— Не знаю, что такое морок, но это я. — Стейн сел на ствол рядом с ней и устало свесил голову. — Это был князь Исбьёрнборга. Деде…ни… Он хотел тебя перехватить и взять себе.
— Но как он узнал, что меня повезут?
— Мы сами ему сказали. То есть Одд конунг.
— Что-о? — Велемила повернулась к нему и вытаращила глаза. — Ольг сказал? Но как… Но зачем… Они что — друзья с ним?
— Нет. Друзья они с Вольгастом. Но Вольгаст хотел расправиться с Дедени. Осаждать его борг очень сложно, и они придумали выманить его вместе с дружиной из города. И разбить, когда те будут заняты совсем другим делом. Это все Одд конунг придумал. Он сказал Дедени, что тебя повезут. Дедени устроил засаду на тебя, а Вольгаст — на Дедени. Наверное, разбил. У него гораздо больше людей — две сотни своих и еще сотня наших… то есть Одда конунга. Он оставил с Дедени половину своих людей, чтобы присмотреть за дележом и не упустить твое приданое. Они его собирались поделить.
— Кто?
— Одд конунг и Дедени.
— Мое приданое?
— Да, когда ты будешь захвачена.
— Ничего не понимаю! — Велемила сжала в ладонях гудящую голову и уронила промокшую косу на хвою и мох. — Так он с кем, князь Ольг? С Вольгой или Деденей?
— Он сам с собой и со своей удачей. Все остальные его мало волнуют, как я понял. Этот человек намерен провести всех. Всех до единого. Он собирается идти военным походом на Киев, но твоему отцу говорит, что идет торговать, ради мира и дружбы. Твоего отца обманули, когда потребовали отослать тебя к жениху, — Вольга вовсе не собирается на тебе жениться. Вот хотя бы одна приятная новость! — Стейн наконец усмехнулся.
— А что же он собирается? — Велемила уже не помнила себя под таким дождем поразительных известий.
— Похоже, что он задумал отбить жену у князя Аскольда. А ты была им нужна, во-первых, как приманка для Дедени, а во-вторых, как заложница от Ладоги, если бы вдруг ваши хёвдинги возмутились, что Одд и Вольгаст пошли войной на их союзника Аскольда. Одд обманул Деденю, прикидываясь ему другом, и спокойно уехал, когда добился всего, чего хотел. Он оставил половину своих людей, и меня в том числе, якобы для поддержки Дедени. А на самом деле эта сотня должна была поддержать в решающий миг вовсе не Дедени, а наоборот, Вольгаста. Вероятно, так и вышло. А я собирался поддерживать только тебя. Все они сволочи! — с необычной для него злобой бросил Стейн. — Мало того, что они обманули тебя и твою родню, так еще и поставили тебя в самую середину сражения, будто ты какой-нибудь стяг «Опустошитель Стран»! А если бы тебя убили случайно? Или не случайно — чтобы врагу не досталась? Вот тогда бы эти славные конунги порадовались своим делам!
— Ничего не понимаю! — повторила Велемила.
Она сидела, под Стейновым плащом обхватив себя за плечи, и пыталась сообразить, кто в чем солгал и кто чего хотел на самом деле. В мыслях была путаница и лишь одно ясное впечатление: кругом все враги. Так Вольга вовсе не собирался брать ее замуж? Что за дичь? Тогда все это — обряды выхода из отцовского рода и прощания с домом, песни и приданое — напрасно? Земля ушла из-под ног: с прежним родом она порвала, но вступить в новый оказалось невозможно — он вовсе ее не ждал. И кто она теперь? Куда ей приткнуться, где найти себе место? И как мог Вольга шутить с этим — сами боги не потерпят такого оскорбления родовых законов.
— И что мне делать? — через некоторое время спросила она. Это был первый раз, когда она доверяла решение Стейну.
— Для тебя было бы лучше всего вернуться к родным. — Ему было легче разобраться, потому что он яснее представлял положение дел. — Если победил Дедени, ты станешь его добычей, а если Вольга — станешь заложницей. Это позор и… вообще это тебе ни к чему. Но вот как вернуть тебя домой, я пока не очень понимаю. Это очень далеко. И даже если я соберу мой десяток, уведу его в лес и не попадусь, то нам будет трудно добраться до Альдейгьи. Нас будут искать, а мы совсем не знаем этого края. Мы просто запутаемся в реках. А если просить проводников у местных, то нас живо найдут.
Велемила промолчала. Да уж, кто бы там ни победил, ее будут искать, ведь она — главная цель всего сражения!
— Ну, змей поползучий! — сердито прошипела она, имея в виду Одда сына Свейна. — А мы ему верили… Ярушку за него собрались отдавать… Она что-то знала! — Велемила вспомнила старшую сестру, еще более загадочную в последнее время, чем обычно. — Но неужели она знала, что меня… нет! — Девушка решительно затрясла головой. — Не может быть! Она не знала! Она не смогла бы меня на такое послать! Она думала, что Вольга и правда жениться хочет!
— Всего Одд и ей не рассказывает. — Стейн устало кивнул, рассматривая уже совсем потемневшее небо между вершинами. — Все его замыслы знает только Один. Одд конунг хитер и изворотлив, как Локи. Не зря же его покровитель — Халоги, это Локи и есть, только под другим именем — Хар-Логи, Высокий Огонь. Ладно! Хочешь поспать? — предложил он. — Ты устала. Я наломаю веток. Как у вас говорят: утро вечера удалее?
— Нет уж! — язвительно ответила Велемила и встала. — Кто же купальской ночью спит? Кто сегодня спит, тот весь год болеет, а то и помереть может. Купала сегодня. Кто не выйдет на Купалу — тот будет пень-колода. Плясать пойдем!
— Куда — плясать? — Удивленный Стейн встал вместе с ней. До плясок ли теперь?
— К людям! Сейчас весь белый свет гуляет! А мы чем хуже? Не мы же закон и совесть забыли!
— И где мы их найдем, людей? Ты здесь кого-то знаешь?
— Никого я не знаю. Пойдем по реке — скоро костры увидим.
— Но там могут увидеть нас! — Стейн поймал ее за руку. — Тебя же будут искать!
— В толпе не найдут. — Велемила торжествующе улыбнулась. — В кругах, да под венками, все одинаковые! Идем!
Она потянула его за руку, и Стейн пошел за ней. Ночь Середины Лета — колдовская и тревожная, сидеть в лесу в это время очень опасно. Лучше уж к людям. Может, им повезет и они узнают исход сражения на реке раньше, чем их найдут?
Они продвигались вперед, почти на ощупь пробираясь через заросли, но не слишком долго. Впереди загорелась яркая пламенная искра, и теперь они уверенно шли на свет купальского костра. Стал долетать шум, сперва неясный, потом сложившийся в гудьбу рожков и сопелок, в пение множества голосов. Красная искра все росла, и вот уже стало видно пламя, вокруг которого носился круг из фигур в белых рубашках — все по очереди подпрыгивали, на волне общей силы соединенных рук взлетая выше человеческого роста.
Стейн застыл на опушке, завороженный этим зрелищем. Тревога схлынула, ему вдруг стали безразличны дела всех на свете князей и конунгов, их вражда и соперничество, и низкие замыслы, обещавшие привести к самой высокой славе. Он не понимал слов песни, которую пели женщины в кругу, разбирал только имя богини Лели, постоянно повторяемое. Богиня была теперь везде — в воздухе, в пламени священного костра, в движении пляшущих фигур.
