— Держи компрессы на месте, — предупредила Лайла.
Бенни поднялся на ноги и смотрел, как проповедник Джек ковыляет к нему. Он знал, что Том прав. Никто из них и в подметки не годился этому безумцу, каким бы старым он ни был. Проповедник Джек был солдатом и убийцей всю свою жизнь, и тяжелые годы после Первой ночи лишь закалили его. Бенни никак не мог его победить, но, может, сумел бы задержать старого наемника настолько, чтобы Лайла и Чонг смогли его ранить. Или убить его. Даже если это означало пожертвовать собой, чтобы сделать такое возможным. Бенни глянул на Тома, раненного и беспомощного. И на Никс. На Лайлу и Чонга. Он бы умер за любого из них. Может, ему придется умереть за них всех.
Бенни снова развернулся к проповеднику и поднял разбитый обрубок боккэна Никс. Он был единственным оставшимся у него оружием. Меч был сломан, но конец оставался острым. Возможно, этого хватит.
Или нет? Проповедник Джек остановился в десятке шагов и поднял пистолет.
«Черт, — подумал Бенни. — Вот тебе и последний героический поступок».
А потом он почувствовал, как что-то за ним движется, и к нему подошел Чонг, сжимая боккэн в руках. Он улыбнулся Бенни и сделал еще один шаг вперед, ставя себя между Бенни и пистолетом.
— Что ты делаешь? — прошептал Бенни, но Чонг его проигнорировал.
Проповедник Джек фыркнул.
— Прочь с дороги, крысеныш.
— Укуси меня, — сказал Чонг, и его голос лишь слегка дрогнул. — Хочешь добраться до Тома, сначала придется пристрелить меня.
Проповедник Джек осклабился, обнажив окровавленные зубы.
— Черт, парень… я застрелю вас всех.
— У тебя не хватит времени. Один из нас доберется до тебя, — сказал Бенни, точно не зная, правда ли это. У проповедника Джека был еще и меч.
Лайла подхватила копье и встала рядом с Чонгом. Она указала сломанным лезвием на проповедника.
— Ты мой, старик.
— Нет! — слабо крикнул Том. — Нет… все вы — бегите!
— Этого не случится, — уверенно сказал Чонг. — Я лучше умру, чем позволю ему победить.
— Дело не в победе, парень, — со смехом сказал проповедник Джек. — Дело в справедливости. Вы убили моих сыновей! Вы убили всю мою семью. Разве вы не понимаете всю тяжесть своего греха? Вы сделали то, что Первая ночь и три сотни миллионов мертвых не смогли сделать! Вы уничтожили Дом Маттиасов!
— Твои сыновья были отребьем, — сказал Бенни голосом, полным презрения. — Вся твоя семья — лишь отребье. Ты все, что было не так со старым миром, и ты хочешь отстроить тот мир и сделать его таким, как хочется тебе. Ты хочешь, чтобы в мире были боль, страдания и ужасы. Как можешь ты притворяться проповедником, человеком Бога, и делать то, что делаешь?
Проповедник Джек смотрел на него с горящей ненавистью.
— Не разговаривай так со мной, мальчик. Не смей.
И он нажал на курок.
Клик!
Молоточек ударил по пустому картриджу. Проповедник Джек снова и снова нажимал на курок, а потом с рыком бросил пустой пистолет в Бенни.
Бенни увернулся.
Внезапно Лайла бросилась к проповеднику Джеку, с криком банши направив свое копье ему в грудь. Лезвие было всего в сантиметре от него, когда внезапно он развернулся и дал ему пронзить лацканы, и все еще поворачиваясь, он ударил ее локтем в голову, когда она проходила мимо. Лайла свалилась лицом на землю. Проповедник Джек развернулся к ней, занося ногу для удара, способного раздробить череп, но Чонг уже двигался быстрее, чем Бенни мог ожидать от друга. Он бросился на проповедника Джека и постарался сбить его с ног.
Из-за атаки удар ногой не попал в цель, но проповедник не упал. Проповедник Джек схватил Чонга, когда тот летел на него, и поворотом бедра отправил атакующего в траву. Парень тяжело приземлился. Проповедник Джек ударил ногой, но Чонг в отчаянии откатился.
Бенни уже был готов, сжимая сломанный боккэн и приближаясь к проповеднику со слепой зоны. Он прыгнул вперед, метя в незащищенную спину мужчины, но тот быстро, словно молния, сдвинулся и ударил ногой назад, попав Бенни в грудь. Он отлетел и свалился на землю.
Лайла поднялась на ноги и побежала к проповеднику, имитируя высокие и низкие удары, а потом нацелила острое лезвие на колено мужчины, но проповедник Джек блокировал удар своим мечом. Девушка отскочила и била снова и снова, и мгновение ее атака была такой дикой, что проповедник отступил, пятясь назад и парируя удары так быстро, как только мог, его меч сверкал в лунном свете. Несколько драгоценных секунд Бенни думал, что у Лайлы получится, что она убьет мужчину, но потом он увернулся от копья и схватил древко свободной рукой. Тут же он ударил мечом, и Лайле пришлось отпустить его, чтобы спасти руки. Он пнул ее и отправил кубарем на землю, а потом откинул ее копье в дым и тени.
Бенни и Чонг с трудом поднялись на ноги и встали по бокам от проповедника Джека. Старик улыбнулся их тактике, изумленно качая головой.
— Детские игры, — сказал он. — Если должно быть так, да начнется урок.
Они бросились к нему, но проповедник Джек двигался слишком быстро. Он встал перед мечом Чонга, парировал удар и резанул лезвием по его телу. Из голой груди Чонга хлынула кровь, и внезапно он, шатаясь, стал отходить назад, уронив меч в траву, а его руки были прижаты к ране в попытке остановить кровь.
Таким образом, на ногах остался только Бенни.
— Теперь ты, парень, — сказал проповедник Джек. — Я немного покромсаю тебя, а потом позволю посмотреть, что я сделаю с другими. Когда ты станешь умолять меня о смерти, я покажу тебе, каким милосердным могу быть.
В голову Бенни не пришло никакого умного замечания или комментария. Он знал, что обречен. У него осталось пятьдесят сантиметров обожженного и сломанного деревянного меча, чтобы постараться остановить мужчину, который убил неслыханное количество людей. Солдата. Воина. Убийцу, мужчину, создавшего всю боль в мире Бенни.
Принимая все это во внимание, Бенни все еще нужно было задать вопрос, горевший в нем с тех пор, как он встретил этого человека.
— Мистер Маттиас, — сказал Бенни, — вы вообще… вы вообще верите в Бога?
Улыбка проповедника Джека дернулась и стала ярче, изначальную тайную улыбку сменила усмешка гоблина.
— Бога нет, — прошептал старик. — Есть только дьявол, я и «Гниль и руины».
Сверкнул меч, когда проповедник Джек внезапно сымитировал несколько ложных выпадов, дразня его и играя. Кончик меча был серебряной вспышкой, и Бенни почувствовал, как щеку обожгло, и знал, что его порезали так быстро, что он даже не успел увидеть.
— Бросай оружие, парень, — сказал проповедник. — Бросай, и я проявлю милосердие. Я позволю тебе и остальным малолеткам уйти отсюда. Мне нужен Том. Мне нужна его голова, и, клянусь Богом, я ее получу.
