— Так, значит, вы были викингом, который никогда не разбойничал, не грабил и не дрался?
— Я дрался. — Рагнор взглянул на свои руки. — Я проливал кровь, да. Но монах считал, что у меня есть другая сила. Когда мы пытались спасти последних жителей деревни от вампиров, им пришлось здорово потрудиться, чтобы свалить меня. Когда я подумал, что монах меня прикончит, он заставил меня вылечиться. И дать обет.
— Обет?
— Да, обет. Защищать тех, кого преследуют, не проливать кровь невинных… Я поклялся именем Одина и именем христианского Бога. Так кто я? За тысячу лет своего существования я так и не смог это понять. И сейчас я говорю вам правду. Я признался вам, что стал за вами наблюдать с тем лишь, чтобы понять, кто стоит за Нари. Я хорошо ее знаю. Слишком хорошо.
Она лишь последователь. Дотторе — тот, кто стоит за ней. Но мне так и не удалось приблизиться к нему настолько, чтобы понять, кто он. Когда-то закон был настолько силен, что мы могли чувствовать, что происходит.
— Лючан был законом?
Рагнор пожал плечами.
— Лючан все еще поразительно силен. Но… в прошлом общество имело больше насилия, больше преступлений против человечности. Лючана назвали королем, поскольку лучшего определения не нашлось, но и на его счету немало преступлений. Мэгги… Мэгги другая. Всегда была другой. Она с самого начала отказывалась признать свою судьбу. К тому же она намного моложе.
— Сколько ей? Лет пятьсот — шестьсот?
— Около трехсот. Мэгги всегда отличалась своей исключительностью. И даже если вы примете как должное все, что я сказал, советую не обманываться на наш с Лючаном счет: никто из нас близко рядом с Мэгги не стоит. Она — чистая душа. Наши с Лючаном руки обагрены кровью, но даже в стародавние времена Лючан соблюдал закон — ради сохранения равновесия. Никто из нас не в силах прекратить насилие, обусловленное естественным голодом хищника, как папа не может сделать всех католиков, регулярно посещающих церковь, хорошими людьми. Раньше, при размытых границах морали, порядка было больше. Существовали, конечно, повстанцы, восстающие против закона. Но все меняется. И за последние несколько лет те, кто ввергает в страх человеческое сообщество, перешедшее в двадцать первый век с его знанием о том, как выживать, не убивая беспорядочно, стали наглее. Они хотят переписать закон. Но тогда нам всем придет конец.
— Но если вы говорите правду и многие из вас научились выживать, не убивая, почему бы вам не выйти из тени и не заявить о себе открыто?
Он смотрел на нее как на ненормальную.
— Многие из нас помнят костры инквизиции. Когда сжигали совершенно невинных. Если бы вам сказали, что в вашем районе поселились вампиры, как бы вы отреагировали? Сказали бы: «О, как мило»? Все сразу же восприняли бы такой факт как угрозу, подобную жизни на берегу озера, кишащего крокодилами. Возможно, мы не похожи на рептилий-людоедов, но много ли людей захотят соседства с нами?
— Так вы все-таки можете превратиться в чудовищ, пожирающих людей?
— Я сказал — с меня довольно. — Рагнора ставили в тупик ее вопросы.
— Надо было мне раньше сказать, — настаивала Джордан.
— О да… — протянул он.
— До того как…
— Да уж. Какое приятное вступление. Хочешь быть со мной? У меня нет венерических заболеваний, но я вампир. Честное слово, я обещаю не сосать твою кровь, когда мы этим займемся. Годится?
Он резко встал.
— Вам надо еще поспать, — посоветовал Рагнор и вышел, прикрыв за собой дверь.
Ей очень хотелось окликнуть его. Ей хотелось забыть обо всем, что она только что здесь услышала. Она хотела того незнакомца, что обыскивал се номер в «Даниэль», а потом любил ее ночь напролет.
Никаких венерических заболеваний. Никаких отклонений от нормы.
Ему просто около тысячи лет, и он вампир.
Впрочем, она уже не так была уверена, что для нее последнее имело значение. Она просто его хотела.
Джордан легла на спину. Надо наконец проявить ум и сообразительность. И научиться держать дистанцию.
Джордан свернулась калачиком и через некоторое время уже снова крепко спала.
Проснувшись на следующее утро, она обнаружила, что ее дамская и дорожная сумки находятся в комнате. Она быстро приняла душ, оделась и вышла из комнаты.
Сюда, на верхнюю площадку лестницы, доносился шум голосов из кухни. Джордан остановилась, прислушиваясь. Наверное, в ее интересах узнать, о чем говорят эти люди, до того, как они поймут, что она их слышит. Вчера беседа длилась достаточно долго для того, чтобы теперь она могла узнавать собеседников по голосам.
— Я думаю, что Джаред Райли становится опасным, — услышала она Рагнора.
— А может, и нет, — засомневалась Мэгги.
— Нам придется вернуться в Венецию, — предположил Лючан.
— Пусть сперва Шон вернется, и тогда будет ясно, что там, в Чарлстоне, — проговорила Джейд.
— Готов поспорить, что я и так знаю, что там произошло, — говорил Рагнор, — но выяснять доподлинно все равно надо.
Джордан встревожило замечание Рагнора по поводу Джареда. Если они сочтут его опасным, то его…
Уничтожат.
Прикусив губу, Джордан на цыпочках вернулась в комнату. Достала из сумочки записную книжку с телефонами.
При обычных обстоятельствах она ни за что не стала бы звонить по межгороду из дома, где гостила. Но обстоятельства совсем не обычные.
Она набрала номер отеля «Даниэль», и через минуту ее соединили с номером Джареда. Телефон звонил, но никто не брал трубку. Руки ее стали липкими от тревоги и страха.
Наконец Синди взяла трубку.
— Синди? Это Джордан.
Ответом ей было молчание. А потом Синди словно с цепи сорвалась:
— Ах ты, сука! Испорченная маленькая сука! Мы полночи тебя искали! И, в конце концов, выяснили, что ты улетела в Новый Орлеан! Ты довела Джареда до такого состояния, что его забрали в больницу. Сейчас я как раз туда иду. Что на тебя такое нашло, что ты с нами так поступаешь? Сказала копу, что встречаешься с нами в ресторане, а сама укатила из города?
— Синди, мне пришлось так поступить. Тифф Хенли убили, Я видела ее тело.
— Тифф Хенли в Париже. Мне коп сказал. И Джаред тоже так говорит.
— Джаред тебе лжет, Синди.
— Ты что, меня не понимаешь? Джаред в больнице! Может, он сейчас умирает!
— Синди, я люблю Джареда, и ты знаешь об этом…
— Любишь! Черта с два! Ты просто тронулась умом, когда Стивен умер. А сейчас ты просто ненормальная! Ты так больно ранила Джареда…
Синди разразилась слезами.
— Мне надо идти. Я вернулась за его вещами, чтобы остаться с ним в больнице. Если Джаред для тебя хоть что-то значит, ты немедленно вернешься сюда, тварь неблагодарная!
