Последней каплей печали было то, что Уинстон не смог присутствовать на похоронах брата. Из-за ужасной погоды в ту страшную зиму врачи не разрешили Уинстону поехать на похороны в церковь Святого Мартина в Блэдоне, в нескольких часах езды от Лондона. Начиная с 1945 года Уинстон страдал грыжей и носил грыжевой бандаж в ожидании операции, которая была назначена на июнь[534]. Джек был погребен рядом со своим отцом и матерью. Позднее в Лондоне Уинстон смог посетить поминальную службу в память о брате.
Из всех детей Джека только Кларисса находится в живых на момент написания этой книги. Джонни продолжал свою карьеру в качестве художника, специализируясь на росписи стен, и был женат еще два раза. Он умер в 1992 году, и после него осталась только его сестра Сэлли (Сара Корнелия, леди Эшбертон), которая жива до сих пор, имеет семью и продолжает родовую линию Джека. Перегрин стал успешным инженером-строителем и разработал линию сборных домов, имеющих огромное преимущество для стран третьего мира. Он очень хотел написать о роли своего отца в семейной истории, но в 2002 году Перегрин неожиданно умер, не оставив после себя потомства. Его вдова, Ивонн, пережила его. Кларисса (графиня Эйвонская) вышла замуж в 1952 году за сэра Энтони Идена, для которого это был второй брак, и их брак был бездетным.
Несмотря на небольшой инсульт, который Уинстон перенес в 1949 году, он был вновь в хорошей форме и способен вести свою партию к всеобщим выборам следующего года, в результате которых лейбористское большинство 1945 года было почти полностью сметено со своих позиций. К октябрю 1951 года он вернулся к власти как законно избранный премьер-министр от консервативного правительства. (В мае 1940 года он стал премьер-министром на основании одобрения Палатой общин, без всеобщих выборов.) Для Уинстона это были шестнадцатые по счету всеобщие выборы, и он чувствовал весь груз своих семидесяти семи лет.
Этой выдающейся личности предстояло пережить последний расцвет. В 1953 году Энтони Иден[535], министр иностранных дел, вынужден был отойти от дел в Палате общин на долгое время по причине слабого здоровья. Уинстон взял на себя обязанности министра иностранных дел, и эта дополнительная работа, казалось, придала ему новых сил. Таким образом, Уинстон оказался на посту министра иностранных дел, когда в марте того года умер Иосиф Сталин. Уинстон воспользовался этой возможностью, чтобы направить в адрес нового советского руководства теплое и дружественное приглашение участвовать в совещании глав государств, и даже коснулся возможности создания Всеевропейской системы безопасности, которая должна была, предположительно, заменить военно-политические союзы, возникшие в период холодной войны. Его речь была, очевидно, непроизвольной: он шокировал ею как членов своей партии, так и американцев. Корейская война зашла в тупик и находилась в преддверии шаткого перемирия; шла в полном разгаре гонка за создание водородной бомбы. Мир не был готов к таким смелым инициативам, предлагаемым Уинстоном. Несколько недель спустя еще один небольшой инсульт вынудил Уинстона взять месяц отпуска, и он провел это время отдыха в Чартвелле. Он не оставлял надежды добиться снижения напряжения между Советским Союзом и Западом, но обстоятельства не благоприятствовали его успеху. Война в Индокитае и холод встреч между американскими и советскими лидерами препятствовали его идее о возможности восстановления мирных отношений между великими державами.
В послевоенный период в конце 40-х и в 50-х годах Уинстон превратился в объект чрезмерного почитания, и в то время потоком выходили книги, полные не в меру восторженных описаний его жизни и деятельности. В Соединенных Штатах этот культ поддерживался Дуайтом Д. Эйзенхауэром, написавшим несколько предисловий к биографиям этого великого деятеля. В 1950-х годах Уинстон быстро приобретал статус величайшего английского деятеля современности, а также одной из величайшей личностей в истории Великобритании (и всего мира). Британское правительство, по воле новой молодой королевы Елизаветы II, предоставило ему к 1953-му году право на государственные похороны. При подготовке к ним за основу были взяты последние грандиозные гражданские государственные похороны Уильяма Глэдстоуна[536].
В 1955 году Уинстону было предоставлено звание пэра с высочайшим титулом герцога; ему был предложен титул герцога Лондонского. Но Уинстон отказался от этого титула, возможно из-за того, что это помешало бы стремлениям его сына Рэндольфа к работе в парламенте. В 1953 году он был введен в звание кавалера ордена Подвязки, и позднее в том же году Уинстон лично помогал в подготовке к коронации Елизаветы II, что было большим событием, способствовавшим поднятию морального духа британцев, которые только что начали оправляться от войны и жесткой послевоенной экономии. В том же триумфальном году Уинстон получил Нобелевскую премию по литературе. Существует слабое, но достойное одобрения предположение, что он бы предпочел Нобелевскую премию мира[537]. На долю Клемми выпала замечательная честь принять от лица Уинстона Нобелевскую премию по литературе (обычно, в случае болезни награждаемого, премию получает посол страны награждаемого в Швеции).
Для человека уже в возрасте 1953 год оказался очень напряженным, учитывая происходящие в том году формальное введение Уинстона в звание кавалера ордена Подвязки и коронацию. 23 июня во время большого ужина на Даунинг-стрит у него случился тяжелый инсульт, и в течение последующих нескольких дней состояние Уинстона значительно ухудшилось, что держалось в тайне. Его отвезли на восстановление сил в Чартвелл, но прогнозы врачей были неутешительными. К тому времени, когда предположения о его состоянии здоровья достигли британской прессы, благодаря газетным сообщениям в Америке, с Уинстоном произошло, как казалось, чудесное выздоровление[538]. Клемми страстно желала, чтобы он оставил службу, пока еще не поздно. Но Уинстон продолжал свое дело, сначала дождавшись выздоровления «партийного лидера в ожидании» – Энтони Идена, перенесшего ряд операций, и далее оставаясь на своем посту в то время, когда королева и принц Филип отправились в свое продолжительное путешествие с посещением стран Содружества. Уинстон быстро уставал и временами бывал в подавленном настроении, но все-таки он смог посетить заседания кабинета министров и партийную конференцию в октябре того года.
