Она попыталась было заставить его замолчать, приложив палец к его губам, обветренным и горячим, но он осторожно отвел ее руку и продолжал:
— Ты знаешь, что это правда. Моему поведению нет оправдания. Я бросил тебя тогда, много лет назад. Я жил своей жизнью и ни разу не поинтересовался, как идут дела у тебя. Когда мы встретились снова, я ухватился за тебя подобно жадному ребенку, дорвавшемуся до тарелки с клубникой, но где я был, когда ты нуждалась во мне? А потом, когда Черри заявила, чтобы я убирался из ее жизни, я позволил ей привезти меня сюда. — Он коротко и горько рассмеялся. — Мне запрещено водить машину. Ну, разве я не жалок?
— Ты так хорошо рассказываешь, — возразила Грейс. — На самом деле ты все изложил неправильно. Хочешь послушать мою историю? — В ответ он лишь пожал плечами.
— Когда я была совсем еще ребенком, неопытной и глупой девчонкой, когда я думала, что никогда не найду того, о ком мне хотелось бы заботиться, я встретила юношу, красивого и физически, и духовно, и полюбила его с первого взгляда. Какое-то время он тоже дарил мне свою любовь, и я открыла в себе доселе неизвестные мне черты: нежность, заботливость, женственность. Я потеряла его, но то, чему меня научила эта любовь, всегда оставалось со мной. Прошли годы, и я снова встретила его, и мы полюбили друг друга, так что теперь, когда я не грущу, моя жизнь просто прекрасна.
* * *
Пока он дремал, Грейс распаковала его саквояж. Он не сам укладывался, это было очевидно. Ее всегда до глубины души трогало, как бережно он относился к своим вещам: в обувь всегда были вложены специальные распорки, свитера аккуратно сложены, пиджаки висели на плечиках. А сейчас его одежду кое-как сунули в саквояж, не думая о том, как она будет выглядеть потом, когда придет время доставать ее. В этот момент Грейс возненавидела Черри — хотя бы за этот поступок.
— Черри никогда не подозревала о нас с тобой? Неужели все это время она ничего не замечала?
— Она говорит, что ни о чем не подозревала, и я ей верю. Она никогда не умела особенно скрывать свои чувства. Самая большая моя ошибка состоит в том, что я переоценил свою важность для нее. Господи, каким же самовлюбленным идиотом я был! Я сказал себе, что думаю о них. Но в такой же мере я думал и о себе. Я не мог позволить подумать о себе плохо. Если бы я оставил ее, а она пошла бы вразнос, то это была бы моя вина, а я не мог этого допустить. Мне хотелось гордиться собой. О, я был хорошим парнем, тут нет сомнения: я не бросил свою жену-алкоголичку, я всего лишь обманывал ее. А тебе, женщине, которую я люблю больше всего на свете, в чем открыто признаюсь, я причинил боль, потому что это было самым легким выходом. Потому что ты сильная и никогда не устраивала истерик. Ирония в том, что я здорово ошибся насчет Черри. Она отнюдь не такая размазня, как мне казалось. Оставь я ее, возможно, это заставило бы Черри встряхнуться и взяться за ум. И у нас с тобой было бы намного больше времени, если бы я не оказался таким идиотом-ханжой. — Он выглядел так, словно боль приближающейся смерти была ничем в сравнении с болью от бездарно потерянного времени. Она подалась вперед и взяла его за руку.
— Оставь мне навязчивые мысли и рассуждения о том, что могло бы быть, у меня это получается несравненно лучше. Твоя задача в том, чтобы не умереть. Если ты этого добьешься, мы сможем спланировать наше будущее. И не думай, будто мы с тобой не похожи, ты и я, потому что ты даже не отдаешь себе отчет в том, насколько это неверно.
Он сжал ее руку.
— Но я умру, Грейс, и очень скоро. Мы не должны тратить время, делая вид, что это не так.
— Ты сдался. Это нечестно. Ты не имеешь права так поступать. Ты должен сотворить чудо и выздороветь, а потом жить дальше, чтобы стать олицетворением великой силы любви. Вот как это должно быть. — Она потянула его за рукав, так что он вынужден был обернуться и взглянуть на нее. Она смотрела на него так, словно речь шла о ее собственной жизни. — Именно так и будет.
Черри позвонила всего один раз. Грейс подняла трубку в кухне.
— Джефферсона, пожалуйста, — попросила Черри. Их разговор был короток.
— Черри переезжает во Флориду. Она пришлет мне кое-какие бумаги, чтобы я подписал их, а она потом смогла бы продать дом. — Он улыбнулся, но в улыбке его сквозила печаль. — Если она не обвиняла в своих проблемах меня, то винила в них родителей. Она должна была быть безупречной. Они так и не поняли, какая она на самом деле. А теперь она переезжает, чтобы жить на их иждивении. — Он взглянул на Грейс. — Какой же я идиот, верно?
— Нет. Ты сделал то, что сделало бы большинство из нас на твоем месте: ты отдал самого себя, все, что было в тебе хорошего, и немножко плохого. Так что не терзайся из-за этого. Человечество появилось на земле не для того, чтобы все и всегда делать правильно, а только для того, чтобы попытаться это сделать. А как насчет девочек? Ты увидишься с ними?
— Я спросил ее об этом. Она ответила, что они не хотят меня видеть. Похоже, она во всех подробностях расписала им прегрешения их отца.
— А о твоей болезни она им рассказала?
— Я не спрашивал.
Грейс постоянно сталкивалась с Мелиссой на улице, в магазинах, на пляже. Как у них дела? Показалось ли ей, или Джефферсон в самом деле похудел? Не считает ли Грейс, что было бы замечательно в самое ближайшее время вновь собраться всем вчетвером?
— Все в порядке, — с убежденностью робота отвечала Грейс. — Мы бы с удовольствием заглянули к вам на огонек, но сейчас… в общем. Вы понимаете. — С каждым разом Мелисса выглядела все более и более обиженной и уязвленной. Грейс жалела, что не могла сказать ей прямо, что она еще не готова к тому, чтобы все узнали, какой несчастливый конец их ожидает.
Когда Джой, патронажная сестра, пришла к ним в понедельник с очередным визитом, Грейс остановила ее.
— Он просто сумасшедший, если отказывается от химиотерапии, не так ли? Если продолжать лечение, всегда остается шанс, что человек поправится, верно? Достаточно посмотреть на Джефферсона: я знаю, что он исхудал, но он всегда отличался стройностью и худобой и вовсе не похож на умирающего. — Грейс впилась глазами в лицо Джой, во всей ее фигуре ощущалось внутреннее напряжение, в голосе звучала тревога. Потом она немного расслабилась и даже сумела выдавить улыбку, отвечая на собственный вопрос. — Да, конечно, он не умрет. Вы ведь поговорите с ним, правда? Какую клинику вы бы посоветовали? — Грейс глубоко вздохнула, и Джой положила ей руку на плечо. — Давайте выпьем по чашечке кофе, — предложила она.
Она усадила Грейс за кухонный стол и спокойно и мягко объяснила ей, как обстоят дела. Она сказала, что существует достаточно высокая вероятность того, что химиотерапия продлит ему жизнь еще на несколько месяцев, но это — самое большее, на что они могут надеяться. Джефферсону подробно объяснили положение дел. Если бы, как это иногда случается при подобной разновидности рака, у него произошла закупорка легких, ему предложили бы амбулаторно пройти курс паллиативной радиотерапии. Его консультировали несколько специалистов. Он принял решение. Грейс смотрела на сестру пустыми глазами, под которыми от недосыпания образовались черные крути. Джой перегнулась через стол и накрыла своей рукой ладошку Грейс. — Я знаю, что это не то, что вы хотели услышать, но, должна вам заметить, я не могу не согласиться с его выбором.
