Амели и представить не могла, что будет венчаться в такой обстановке. Полуденное солнце ярко освещало палубу, в воздухе пахло йодом. Вместо музыки плеск волн и скрип мачты, вместо почетных гостей слуги Ричарда. Фату наспех смастерили из куска старого паруса, а роль священника исполнял безработный актер, он же дворецкий, он же капитан… От такой службы архиепископу Кентерберийскому стало бы дурно, а Амели была в восторге. В Вестминстерском аббатстве им вряд ли позволили бы стоять в обнимку, а поцеловаться удалось бы только по окончании церемонии.
— Согласен! Я согласен! — верещал попугай, явно страдающий от недостатка внимания.
— Не знаю, насколько законно такое венчание, но мне все равно, — прошептала Амели, когда церемония подошла к концу.
Усмехнувшись, Ричард поднял новоиспеченную супругу на руки и чмокнул в нос.
— Амели, я тебя обожаю!
— Несмотря на то что я позволила так себя скомпрометировать?
Нежно поцеловав в губы, Селвик понес Амели в каюту Марстона.
— Ни о чем не волнуйся, — заговорщицки прошептал он. — Я вовсе не считаю это минусом.
Осторожно повернувшись, Ричард распахнул дверь.
Амели быстро оглядела каюту, золотящуюся в последних солнечных лучах: исцарапанные половицы, тяжелые стол и стул, массивная кровать, застеленная красным покрывалом, бархатные шторы. Да, вполне в духе Марстона.
— Добро пожаловать в спальню, любимая! — объявил Ричард, перенося ее через порог.
Прижавшись к сильному плечу мужа, Амели расхохоталась.
— У нас все не как у людей! — хихикала она. — Брачная ночь начинается после обеда!
Селвик поспешно захлопнул дверь.
— Наша ночь только начинается после обеда, и одному Богу известно, когда закончится, — уточнил Ричард, осторожно опуская девушку на шелковое покрывало.
— Здорово! — выдохнула Амели, когда Селвик нежно прильнул к ее губам. — Какое счастье целовать тебя без всяких масок, плащей и тайн! — бормотала она, крепко обнимая его за шею.
— Неужели ты не скучаешь по Пурпурной Горечавке? — лукаво спросил Ричард, накручивая на палец темную кудрявую прядь.
Амели откинулась на подушки, а Ричард, не удержавшись, провел пальцем по тонкой белой коже шеи.
— Ой, разве в таком состоянии я могу думать? Пожалуй, нет, по Пурпурной Горечавке я не скучаю. Он был похож на чудесный сон, а я предпочитаю… ой!
Сильные, обвившиеся вокруг талии руки не позволили договорить.
— Хороший ответ!
— И это чистая правда! Тем более что маска сильно натирала, — усмехнувшись, добавила Амели.
Ричард никогда не думал, что в свою первую брачную ночь будет так смеяться. Ведь есть же занятия поинтереснее, а он смеется… Просто было так легко и хорошо, что он больше не мог сдерживаться. Имелись и другие желания, но с ними пока следовало повременить… Спешить некуда, впереди вечер и вся ночь.
— Я тебя люблю, — чуть слышно сказал Ричард, гладя девушку по волосам.
— Скажи еще раз, — умоляюще проговорила Амели. — Чудо как приятно!
— Я тебя люблю!
Ричард чмокнул Амели в кончик носа.
— И я тебя тоже.
Сдавленный смешок превратился в стон, когда губы Селвика порхнули к ключице.
— Я тебя люблю! — Пальцы молодого лорда скользнули к лифу. — Всю тебя, — добавил он и, забравшись на кровать с ногами, стал жадно разглядывать тело новоиспеченной леди Селвик от глубокого выреза блузки до шерстяной обтягивающей ноги юбки. — А без одежды буду любить еще сильнее, — пообещал Ричард.
— Подожди, — хрипло сказала Амели, остановив развязывающие корсаж пальцы. — Я тоже хочу на тебя посмотреть.
Конечно, жаль останавливаться на полпути к соблазнительной груди, но Селвик тут же подчинился. Приподнявшись на локте, мисс Балькур стянула с него рубашку. Почему ей казалось, что он похож на Персея? Он же вылитый Аполлон, солнечный бог Древней Греции. Запутавшись в коротком золотистом пушке на груди, солнечные лучи превратили Ричарда в настоящее божество. Он принадлежит ей, только ей и никому другому.
Будто не желая, чтобы на новую золотую игрушку садилась пыль, Амели осторожно провела по поджарому животу. Почувствовав, как напряглись мускулы, скользнула рукой по рыжеватому пуху на груди.
Схватив Амели за запястья, Ричард прижал их к шелковому покрывалу.
— Теперь твоя очередь, — нервно прошелестел он.
— Но ведь ты еще не… — начала Амели, но Селвик одним резким движением сорвал с нее блузку и сорочку.
— Так-то лучше, — объявил он, швыряя блузку в сторону, — намного лучше. — Не представляешь, как долго я об этом мечтал, — шептал он, накрывая ладонями полные груди.
— Я… боялась, — просвистела Амели, чувствуя, как соски твердеют под умелыми мужскими пальцами, — что ты больше никогда ко мне не прикоснешься.
На лице Селвика отразился ужас, а руки по-хозяйски сжали жемчужные полушария.
— Молчи! Я прикоснусь к тебе снова… — Ричард припал к соску губами, — снова, — нежно поцеловал другой, и снова жадные губы набросились на первый сосок, и она больше ничего не видела и не слышала.
Когда трепещущий язык Селвика провел по сморщенному розовому соску, Амели выгнулась, словно дуга, и вцепилась в короткие светлые волосы.
— Похоже, кому-то не терпится, — промурлыкал Ричард, опуская руку к шнуровке на шерстяной юбке.
— Терпением я никогда не отличалась, — отозвалась Амели, притягивая к себе жадные губы Селвика.
Девушка не знала, чего она ждет, но поджарое тело Ричарда и золотой пушок, скользящий по набухшим соскам доводили ее до неописуемого блаженства. Селвик снял с нее юбку, а потом покрыл поцелуями каждый сантиметр кожи от талии до самых щиколоток.
Ричард швырнул юбку и панталоны в дальний конец каюты (чем дальше, тем лучше), выпрямился и… в немом изумлении уставился на это чудо. В воображении он уже миллион раз раздевал свою возлюбленную, но все фантазии меркли перед тем, что он сейчас увидел. Нежное молочно-белое тело на красном шелковом покрывале. Округлые бедра, изящная выпуклость живота, пухлые ягодицы, тонкие щиколотки.
— Боже, какая ты маленькая! — восхищенно проговорил он. — Сама женственность и совершенство.
Потянувшись к Ричарду, Амели обняла его за шею.
— Ты тоже, — чуть слышно проговорила она, когда, сомкнувшись вокруг талии, пальцы Селвика заскользили к ее груди.
— Что?! — обиженно воскликнул Ричард.
— Я имела в виду совершенный, — зардевшись, пролепетала мисс Балькур. — По крайней мере…
Она казалась такой смущенной и беззащитной, что Ричард остановил ее долгим страстным поцелуем.
Молодые люди опустились на подушки. Пальцы Селвика путешествовали по прекрасному молочному телу, отвечавшему страстью на каждое его прикосновение. Вот он провел языком по ушной раковине, и, глухо застонав, Амели прижалась к нему еще крепче, словно греясь в его тепле.
