Книга Рыцари Дикого поля - Богдан Сушинский

— Это произошло, граф: королевич Ян-Казимир уже прибыл в Польшу!

— Причем довольно давно, — спокойно заметил де Брежи, удивленно глядя на королеву.

Они сидели в небольшой личной приемной королевы, разделенные высоким столиком и хрустальной амфорой, наполненной минеральной водой, которую королеве регулярно доставляли с одного из курортов Богемии. Мария-Людовика обожала эту воду, и теперь они оба наслаждались ею, словно лучшим из французских вин.

— Но он все же прибыл, Брежи. Я должна видеть его.

— Хотелось бы, конечно, чтобы первым возжелал этой встречи претендент на корону, — мягко возразил посол Франции. — Не будем забывать, что он все еще только претендент на корону, а вы уже королева.

— Даже получив корону, он будет оставаться всего лишь королем, в то время, как я буду… королевой, — горделиво вскинула подбородок француженка.

— Но так будет после коронации. А пока что нужно вести себя так, чтобы он возжелал венчаться со вдовой своего брата и, таким образом, превратил ее из безутешной вдовы в жизнерадостную королеву. Поэтому есть время для смирения, и есть время для амбиций…

— И все же я не собираюсь ждать, когда претендент на корону предстанет на белом коне пред моим окном. Сама посажу его на этого коня, подготовив таким образом к тому, чтобы, получив корону, он, уже в качестве претендента на мою руку, стоял под моим окном на коленях. Где находится сейчас принц-кардинал Ян-Казимир?

— Насколько мне известно, отдыхает после утомительного путешествия в замке неподалеку от Вроцлава. В Варшаве он пробыл всего два дня, причем почти инкогнито, гостем примаса польской церкви.

— Не пожелав даже повидаться с братом, — осуждающе обронила Мария-Людовика. — Чудовищная ошибка.

— Не зря же после этого он старается не показываться ни в Варшаве, ни в Кракове.

— Вызывая тем самым слухи и пересуды, — неодобрительно подтвердила королева. — Ведь каждому понятно: Ян-Казимир затаился и ждет… И каждому понятно, чего именно он ждет.

— Его ожидание тем более зловеще, что точно так же затаился и ждет своего часа принц Кароль, то есть второй брат короля. — Граф вопросительно взглянул на Марию Гонзагу.

Он понимал, что сейчас королева стояла перед очень трудным выбором: на кого из братьев делать ставку? И дело не только в том, что ей действительно трудно будет выбрать. Все осложнялось тем, что она не была уверена, что выберут ее. Что хотя бы один из братьев остановит свой выбор именно на ней. Или же оба будут рваться к короне, совершенно игнорируя ее присутствие на этом скорбном и далеко не рыцарском турнире.

— Вы должны помочь мне встретиться с Яном-Казимиром, граф.

Рука де Брежи вздрогнула и замерла, не донеся бокал до рта. Вот этой просьбы он не ожидал. Нет, он, конечно, понимал, что рано или поздно разговор будет сведен к выбору. Мало того, он ведь сам однажды предлагал королеве как можно скорее определиться, поскольку судьба польской короны очень важна для парижского двора, у которого всегда были свои интересы в Варшаве. Точно так же, как были они у Швеции, Турции, Трансильвании, Пруссии и Литвы…

Черт возьми, да одно только перечисление заинтересованных дворов способно повергнуть в ужас любого дипломата! Что уж говорить о нем, де Брежи, для которого судьба польского трона еще и судьба «его королевы»? Женщины, которую он любил своей последней, обреченной любовью.

Так вот, посол понимал, что разговора о престолонаследнике им не избежать. Однако не предполагал, что за помощью в столь деликатном вопросе, как первое свидание с Яном-Казимиром, королева обратится именно к нему. Ведь существуют иные каналы. Например, через графиню д’Оранж, уже пытающуюся флиртовать с другим претендентом — Каролем; через Коронного Карлика, князя Оссолинского, наконец…

— Прежде всего из этого следует, что выбор свой вы сделали? — глухо спросил де Брежи, не узнавая собственного голоса. — Он пал на кардинала Яна-Казимира. Я имею в виду, окончательный выбор.

— Очевидно, следует понимать именно это, — растерянно подтвердила королева. — Но я опасалась, что первый ваш вопрос будет иным.

— Не стану задавать его, чтобы не вызывать вашего сочувствия. — Де Брежи вновь прислушался к собственному голосу и понял, что он принадлежит некоему ревнивцу, который, однако, склонен попридержать свои чувства, дабы не мешать общему делу.

— Надеюсь, мой выбор поможет Яну-Казимиру. Намекните ему на это, заставьте быть более решительным. Вы понимаете меня, Брежи? Все, времени на любовные игры и свадебные игрища у нас уже не осталось. Тот роковой час мы с Яном-Казимиром должны встретить не во вражде, а в сочувствии друг другу. От этого многое зависит.

— Надеюсь, он поймет. Во всяком случае, орден иезуитов подскажет ему, кардиналу, как следует вести себя. После ухода короля Владислава, вы с Яном-Казимиром далеко не сразу сможете явиться перед двором и польской аристократией в облике супругов, ибо таков обычай. Зато важно, чтобы вы сразу же явились перед Польшей в облике союзников. Тогда легче будет противостоять напору оппозиции, часть из которой уже сейчас открыто ставит на Кароля.

— Но если бы я выбрала этого монашествующего святошу Кароля, — брезгливо поморщилась Мария-Людовика, — оппозиция у меня оказалась бы мощнее, разве не так?

— И не только в Польше, но и во Франции.

— Вот именно.

— А ваш избранник предстал бы перед миром менее решительным, не имеющим поддержки ни из Парижа, ни из Рима.

Королева облегченно вздохнула и, выхватив из-за обшлага рукава батистовый платочек, утерла невидимую слезу, которая вряд ли станет видимой даже у смертного одра супруга.

— То есть вы, граф, одобряете мой выбор?

— Скорее как дипломат, нежели как мужчина.

— Если бы одобрили «как мужчина», я бы вам этого не простила, Брежи. Но пока что мы говорим исключительно как дипломаты.

«Это уже нечто конкретное, — приободрился посол. — Во всяком случае, она дает понять, что и ее выбор — выбор венценосной дамы, а не венценосной любовницы. Что для тебя, граф, очень важно».

— Как воспринял появление своего братца в пределах королевства сам Владислав?

— Как зловещее предзнаменование. Как я уже говорила, они так до сих пор и не виделись.

— Родство по-королевски, — развел руками посол.

— Неужели настало время «воронья»? — взволнованно спросил меня Владислав, как только узнал о прибытии в Польшу своего брата. — И я вынуждена была солгать: «никакого воронья, мой король. Появление здесь Яна-Казимира — чистая случайность». После этого врать приходится все чаще, после каждого донесения, полученного королем о действиях его братца. К счастью, Ян не очень активен.