– Что он имеет в виду, называя нас избранниками? Почему он хочет отнять нашего ребенка? – спросил Велокс и снова сжал в руке меч.
– Это гесса, – прошептала Зигрун. – Ты забыл гессу? Наш сын станет жрецом в дубовых лесах.
Велокс опустился на скамейку, Зигрун села рядом с ним и протянула ему сверток с младенцем. Он с любовью взял его на руки и поцеловал нежный хохолок на головке.
– Он не останется нашим единственным ребенком, – тихо сказала Зигрун. – Мы избраны для того, чтобы вести наш народ дальше. Наши дети и дети наших детей будут жить в этой стране. Разве это не прекрасная задача?
Рука Велокса нащупала руку Зигрун. Она таинственно улыбнулась.
– Кто знает, может быть, наши сыновья станут однажды великими воинами, мужественными героями, как их отец.
Велокс положил сына в плетеную колыбельку, которая висела прикрепленной к балкам потолка, и мягко ее покачал.
– А ты не хотела бы дочерей?
– А ты хотел бы? – ответила Зигрун вопросом на вопрос.
– Конечно, хотел бы, и я знаю, что они будут такими же красивыми, как их мать.
– Откуда ты знаешь?
Он рассмеялся:
– Есть вещи, которыми руководит одна природа.
Он притянул ее на ложе и нежно погладил ее грудь.
– Это было под солнцем далекой страны, – начал он свой тихий рассказ. – Под оливковым деревом лежала женщина, подобная богине. Она была не по-земному прекрасной, ее волосы блестели золотом, как солнечные лучи, ее глаза излучали голубизну, как чистое горное озеро, а ее тело было крепким, как мрамор в горах Каррары. И когда луна вышла из-за облаков, ее белое, как алебастр, тело засветилось. Воин увидел богиню и загорелся пылкой любовью. Он опустился перед ней на колени, чтобы почтить ее красоту. Однако она желала не его тело, а его сердце. Тогда воин раскрыл свою грудь и положил свое сердце к ногам богини.
– Какую это историю ты мне рассказываешь? – спросила Зигрун и улыбнулась. – Она мне кажется знакомой.
– Это история любви. Нашей любви. Это божественная история, которую пережили двое смертных.
Она притянула его к себе.
– …и продолжают переживать, – шепнула она.
Когда их губы соединились, казалось, наступил момент вечности.
