– Нельзя. Опасно. Нельзя.
Что же за скотина такая эта стриптопелия? Я поплелся к центру зала и на всякий случай попрыгал на том месте, где провалился Ноал. Ничего не случилось, только народ снова стал на меня странно посматривать. Я покосился на Торбук, покоившийся на дымчато-розовом пьедестале под бдительными очами двух фер-ди, повздыхал и уселся на место. На сиденье справа лежал свиток, оставленный кудрявой илламедянкой лет двадцати, усердно строчившей в нем всю дорогу. «Наверное, студентка или секретарша», – подумал я и, чтоб отвлечься от беспокойных мыслей, потянул за конец рулона.
«Папирус», скорее напоминавший довольно толстую ткань, белую снаружи и черную на внутренней стороне, испещряли мелкие белые же значки, будто процарапанные в темном воскообразном покрытии. Свиток был разделен тонкой линией пополам. Слева белым по черному стояло: «…пальцы одной руки, которые я соберу в кул. Техн. перерыв 10 мин.»
«Наверное, конспект», – решил я и прищурился на менее четкие каракули с правой стороны листа. «Нелепый фарс…» (дальше неразборчиво), «карикатура на демиурга» – это явно про меня, «выглядит нелепо» – а вот это уже про Ноала! Приятно. Так-так. Что тут дальше? «Если бы мне пришлось выбирать между прилизанным красавчиком с его прилизанной демагогией», – хм, Ноал? – «и взъерошенным воробьем», – методом исключения – я, – «то голосовала бы против всех. Не надо превращаться в дракона, чтобы понять, что война – это провокация, а для управления Средним миром нужно не умение поджигать собственную отрыжку, а мозги». Какое верное наблюдение! Ага, вот еще. Снова неразборчиво: «… у нашей делегации всего один голос, и если бы мне позволили решать, я бы отдала его этой смелой девочке-пилоту – все было бы больше толку. Но это уже из области фантастики…»
– Разве тебя не учили, что читать чужие записи нехорошо?
Девчачий голос раздался над ухом так неожиданно, что я подпрыгнул на месте и выронил свиток.
– Маш-шура? – с запинкой обрадовался я, виновато пряча глаза от ее гневного взгляда. – Наконец-то! Как все прошло?
– Наверное, ты уже слышал, – плюхнулся Динеш на сиденье рядом со мной.
– Да, тут… долетали кое-какие звуки, – признался я.
– В следующий раз проверяй получше свой «авторитетный источник», – и девушка сунула мне под нос длинную припухшую царапину на тыльной стороне запястья.
– М-дя, вижу, стриптопелия – страшный противник! – нервно хихикнул я.
Динешу это явно не понравилось. Его диковатые глаза оказались неожиданно очень близко от моих:
– Между прочим, эта самая стриптопелия моей сестре руку отхватила. Хорошо, проглотить не успела, да Ла Керт подсуетился, поколдовал на славу…
– Ой, – лаконично выразил я свои переживания.
– Не стоит винить Лиана, – мягко произнес вэазар где-то над моей головой. – Ведь и я сам был уверен, что мы имеем дело с разумным существом…
– Прошу прощения за вынужденный перерыв, – так, выходит, возвращение Альфы я тоже пропустил. – Порядок в транспортном отсеке восстановлен. Прошу всех занять свои места. Мы продолжаем.
Девушка в кудряшках подхватила свиток и, аккуратно расправив его на коленях, приготовилась снова строчить. Я поспешно отвел взгляд, боясь, как бы она просекла, чем я тут занимался. Ноал, к сожалению, ничуть не покусанный, начал там, где кончил, – то бишь с кулаков. Оставалось только надеяться, что те самые, так необходимые демиургу для загребания жара, чужие пальцы сложатся на момент голосования в несколько иной символ… Пока же меня больше занимал аспидский вопрос.
– Динеш, – прошептал я, пригнувшись к соседу, – что там у вас произошло?
Но саттардец только злобно зыркнул в ответ, а на меня со всех сторон зашикали. Я решил сменить тактику. После минутного обмена знаками кудрявая интеллектуалка сжалилась и оторвала от свитка небольшой лоскут. На роль карандаша сгодилась обнаруженная в кармане Вовкиных штанов ржавая, видно, не раз стиранная скрепка. Кое-как распрямив ее конец, я нацарапал на черном следующее:
«Лиан – Машке. Стриптопелия – это не аспид?»
И сунул свернутую в трубочку телегу себе за спину. Сзади зашуршали, засопели, снова зашуршали. Через пару минут что-то твердое ткнулось промеж лопаток. Ответ, написанный круглым девчачьим почерком, гласил:
«Маш – Лиану. Сам ты аспид».
Я вздохнул и нашел взглядом одноглазого исуркха. Выходило, он нагло соврал? Или соврало дерево? Или это Ноал запудрил мозги своей шестерке, а потом уж ангел… М-дя, как говорится, без пол-литры йаду тут делать нечего. Почесав скрепкой за ухом, я накропал:
«Лиан – Машке. Что есть стриптопелия?»
На этот раз ответ заставил себя ждать. Зато в спину мне ткнулась не писулька, а записная книжица Ла Керта, заложенная обрывком свитка на нужной странице. Там обнаружилась вклейка, изображающая того самого змеекрыла, что принес Ноала в чертог, ну, или зверя, очень на него похожего. Внизу микроскопическими буковками шло описание. Если опустить сложные физиолого-анатомические подробности, суть изложенного сводилась к тому, что мерзкая тварь жила на одной из малоизученных граней Запада, была редка, дика и смертельно опасна, но подчинялась тому, кто однажды сумел ее оседлать. Вот такой вот иновселенский мустанг.
Мое следующее послание, вложенное между картинкой с оскалившейся стриптопелией и рецептом грибного супа, гласило:
«Лиан – Ла Керту. Где ж вы раньше были, Капитан Ясен Хрен?»
Назад листочек вернулся уже без книжицы:
«Ла Керт – Лиану. Забыл. Бывает. Нас всех провели. Кто такой капитан Хрен?»
Чуть подумав, я нашкрябал:
«Лиан – Ла Керту. Не важно J Где ж тогда аспид? Настоящий?»
Сзади снова зашебуршалось. Я обернулся: вэазар с Машурой коллективно сочиняли ответ. Вот что я получил:
«Л & М – Лиану. А Дрокка его знает. Никто никогда аспидов не видел. Настоящих».
Вот и все. Места на клочке больше не было – последняя строчка теснилась на самом истрепанном краю. Я смял переписку в кулаке. Вокруг захлопали, и я понял, что Ноал успел завершить свою речь. Краем глаза я поймал слова, ерзающие вместе со свитком от хлопков на коленях Кудрявой. Слева: «Воспрянь народ, и да грянет бу…» – последнее слово осталось недописанным. Справа: «Все-таки Воробушек. Он хоть пацифист».
Радостное чириканье я отложил. Пока Ноал, мужественно улыбаясь и помахивая ладошкой, освобождал сцену, я расправил кусочек свитка, сложил конвертиком, надписал адрес («Длинному Перу, исуркху с одним глазом») и сколол свое произведение скрепкой.
– Спасибо за прекрасную речь, – радостно пропела Альфа, снова входя в роль ведущей шоу. – Прежде чем мы приступим к голосованию, нас ожидает последний тур выборов – приношение даров. На этот раз кандидаты будут проходить этап одновременно. Но сначала нам понадобятся добровольцы – по двое от каждой делегации…
Я сунул кудрявой соседке свернутый мною пакетик:
