— Действует… действует… — с восторженным видом говорил мистер Хьюз.
Сэм решил принять это за знак согласия и сорвал шлем с электродами с головы.
— Спасибо. Так как эту штуковину зовут?
— Транспатетр, — объяснила мама.
Лицо ее просветлело. Отец внимательно изучал экран компьютера, покачиваясь с пятки на носок. Можно было подумать, что он танцует.
— Нейротрансмиттеры функционировали. Схема действовала безукоризненно.
— Что все это значит? — пытался врубиться Сэм.
Но мама не обращала на него внимания:
— Дендритическая активность?
— Ноль пять наносекунд в среднем, — ответил папа.
— Память?
— Четыре миллиона мегагигса плюс свободный кэш!
Они бросились друг другу в объятья, смеясь, как безумные.
Смеясь!
— Мы что теперь сказочно разбогатеем? — спросил Сэм.
Мама и папа посмотрели на него так, будто впервые заметили его присутствие, и со счастливыми улыбками заключили его в объятия.
— Богаче, чем ты можешь вообразить, — проговорила мама.
Сэм тоже обнял родителей и прижался к ним.
Он снова крепок и здоров. Родители счастливы.
Как же здорово быть вместе. Что может быть лучше?
Так да не так. Они счастливы из-за прибора. Они счастливы из-за того, что разбогатеют.
А ему хотелось бы, чтоб они и о нем немного подумали.
Не будь эгоистом, Сэм. И не жадничай. Надо уметь довольствоваться тем, что имеешь. Они же над этим трудились всю жизнь. Они это заслужили.
— Так это что-то из области медицины? — спросил Сэм. — Типа сильного аспирина без побочного эффекта?
Папа запрокинул голову и громко рассмеялся.
— Куда там. Бери выше, Сэм. Помнишь, что мы говорили о человеческом мозге?
— Все это переключатели, — скороговоркой проговорил Сэм магическую фразу, которую слышал не реже, чем: «Смотри за движением транспорта, когда переходишь дорогу». — Типа маленьких электрических цепей между нервными окончаниями.
— Миллионы миллионов, — проговорила мама. — Каждый миг, каждое мимолетное чувство, испытываемое тобой, каждая мелькнувшая в голове мысль — все это определенная последовательность этих переключателей: включение-выключение.
— И этот прибор по существу и есть эта непрерывная цепь таких переключателей…
— Значит, вы это сделали? — спросил Сэм. — Вы создали настоящий мозг?
— Нет, конечно, — пояснила миссис Хьюз. — Не мозг, разумеется. Только транспатетр — процессор. Здесь все настроено на то, чтобы узнать и воспринять различные цепи в человеческом мозгу.
— Он лишен способности переживать сами чувства, — добавил папа. — Он ждет сигнала и тогда загружает его и сохраняет в памяти.
— Так моя головная боль…
Миссис Хьюз улыбнулась:
— Это была не головная боль, Сэм. Это было нечто большее, так ведь?
Гораздо большее.
Невероятно большее.
Одна только мысль об этом причиняет невыносимую боль.
— Будто во мне сидит другой человек…
— Совсем другой мальчик, — кивнула мама, — сидит, как в западне. И чувства его такие сильные, будто ты вот-вот взорвешься.
— Так ты говорил, когда был маленьким, — вставил мистер Хьюз. — Но теперь этим чувствам конец, Сэм. Они ушли в транспатетр. Все эти ужасные эмоции.
Кривые на экране все еще бушевали.
— Типа… загрузки в удаленный компьютер части себя самого? — прошептал Сэм.
Мама обняла его за плечи:
— В принципе, можно и так сказать.
— А что потом? — продолжал Сэм. — Что будет с этими эмоциями?
Папа взглянул на него немного смущенно:
— Видишь ли… Они… превращаются в электричество.
— Но мои эмоции тоже электричество, — возразил Сэм. — А электроцепи — это причины того, почему я чувствую так, а не иначе. Следовательно, если прибор идентичен моему мозгу, не будет ли и он чувствовать так же, как настоящий человек?
— Чтобы быть настоящим человеком, надо обладать средствами выражения и переживания, — сказала миссис Хьюз. — Глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать…
— Но откуда вам известно? — не сдавался Сэм. — Как можно утверждать, что прибор не чувствует всего этого?
Родители обменялись долгими взглядами.
После некоторого молчания отец проговорил:
— Действительно, не можем.
* * *
Идя в душ, Сэм почуял запах еды в микроволновке. Возвращаясь назад в комнату, он услышал, как на кухне тараторили родители. Они словно строчили из пулемета.
Не часто приходилось Сэму просыпаться во время их ночных трапез.
Если быть точным — 2.37 ночи. Так, во всяком случае, высвечивал его будильник.
Сэм чувствовал страшную усталость. У него ныло все тело до последней косточки. Душ немного успокоил и расслабил, отчего он понял, как вымотался.
После этого эксперимента с транспатетром, душ ему был просто необходим. Он был мокрый от пота. И выжатый как лимон. В буквальном смысле слова.
Но что бы там ни таилось в нем, все ушло. Голова была ясная и чистая, как стекло.
Но каким образом?
Транспатетр казался ему фокусом-покусом. Кунштюком из «Профессора Флингуса». Теоретически кое-что можно было понять, но если бы он не видел его собственными глазами… Если бы кто-нибудь пытался описать его на словах…
Перестань об этом думать!
Спи!
Он натянул чистую пижаму и юркнул под одеяло.
Уже закрывая глаза, он обратил внимание на кучу брошенной одежды на полу. Журнальчик Джейми высовывался из кармана.
Мысленно он напомнил себе, что надо будет завтра отдать его ей. Не говоря уж о…
Тетрадке.
Сэм снова проснулся. Он сел на кровати и достал из-под матраса тетрадь. Подойдя к двери, он выглянул в коридор.
Мамы и папы не было видно. Они продолжали увлеченно беседовать на кухне.
Сэм осторожно поднялся в башню.
Компьютер был включен. Геометрическая заставка отбрасывала причудливые сполохи на стены. Сэм на цыпочках подошел к каталожному шкафчику и открыл верхний ящичек.
На одной из тематических табличек он прочел имя «КЕВИН».
Он потянул ящичек и вытащил папку с этим названием.
Пусто.
Неужели тетрадка — это все, что есть на сей счет? Одна тетрадка с одним исписанным листочком?
