Рамзес… Это его статуя стоит между железнымиколесницами! Она обернулась и вытянула шею, чтобы выглянуть из окна надо же,все окно сделано из одного огромного куска прозрачного стекла Она даже виделагрязь на стекле. Как они ухитряются делать такие вещи? «Новые времена» – такговорил лорд Рутерфорд. Что же, если они умеют делать чудовищные колесницы,значит, умеют делать и такое стекло.
– У вас очень приятный голос, правда Высобираетесь пойти в оперу? Похоже, туда отправится весь Каир.
– Бал продлится до рассвета, –сказала женщина за соседним столиком своей подруге.
– Да, это здорово. И вообще, смысла нетжаловаться: мы забрались слишком далеко от цивилизации.
Англичанин рассмеялся: он тоже слышал ихразговор.
– Этот бал станет гвоздем сезона. Онсостоится в «Шеферде». – Англичанин отпил маленький глоток кофе.
Она долго ждала этого сигнала. И залпом выпиласвою чашку.
Он улыбнулся. Взял маленький кофейник и налилей еще.
– Спасибо, – сказала она,старательно подражая граммофонному голосу.
– Может, положить вам сахара?
– Я предпочитаю немного сливок, если выне против.
– Конечно нет. – Он опрокинул в еечашку половину молочника.
Это сливки? Да, лорд Ругерфорд отдал ейпоследние сливки, которые он нашел в доме той женщины.
– Вы пойдете на бал в «Шеферд»? Мы живемв этом отеле, мой дядя и я. Мой дядя приехал сюда по торговым делам.
Он снова замолчал. Что он разглядывает? Ееглаза? Ее волосы? Какой он симпатичный, у него такая нежная кожа на лице игорле. Лорд Ругерфорд тоже неплохо выглядел, но этот просто прекрасен – какможет быть прекрасна только юность.
Она потянулась через столик и дотронулась доего груди рукой в тонкой шелковой перчатке. Только бы он не почувствовалприкосновения голой кости. Она нащупала под рубашкой сосок и нежно надавила нанего безымянным пальцем. Юноша был явно удивлен. Его щеки зарделись, как удевственницы, кровь прилила к лицу.
Она улыбнулась.
Англичанин огляделся по сторонам, посмотрел насидевших напротив женщин, но те были увлечены разговором. «Просто восторг!» –«Знаешь, мне повезло с этим платьем. Я купила его по случаю, очень недорого. Исобираюсь пойти туда в нем…»
– Опера. – Она рассмеялась. –Пойдем в оперу?
– Да. – Юноша все еще не мог прийтив себя после того, что она сделала.
Она вылила в чашку все, что оставалось вкофейнике, и выпила. Потом поднесла ко рту маленький молочник и осушила его додна. Доела весь сахар. Так, ничего хорошего. Она поставила сахарницу на место,опустила руку под стол и погладила англичанина по ноге. Похоже, он уже готов.Ах, бедный малыш, бедный испуганный мальчик!
Она вспомнила то время, когда они с Антониемприводили в палатку молодых солдатиков и раздевали их, чтобы сделать выбор. Этобыла чудесная игра. Пока о ней не узнал Рамзес. В каких только грехах не обвинялон Клеопатру в последнее время! Но этот просто обворожителен. Он уже хочетобладать ею.
Она поднялась, кивнула ему и направилась квыходу.
На улице очень шумно. Колесницы. Какаяразница? Если все эти люди их не боятся, значит, и ей бояться нечего. Всеобъясняется очень просто. Ей надо найти уютное местечко. Юноша шел следом ичто-то говорил.
– Пойдем, – сказала онапо-английски. – Пойдем со мной.
Переулок. Она повела его туда, осторожнообходя лужицы. Здесь потемнее и потише. Она повернулась и обняла его за плечи.Юноша наклонился, чтобы поцеловать ее.
– Нет, только не здесь, –взволнованно прошептал он. – Мисс, я не думаю…
– А я сказала, прямо здесь, –прошептала она, целуя его, и запустила руку под его рубашку. Очень горячаякожа, то, чего она хотела. Горячая и хорошо пахнет. Он совсем готов, этотмолоденький олененок. Она подняла юбки.
Все было очень быстро: ее тело прижалось кнему, она задрожала и обхватила руками его шею. Когда струя семени пролилась внее, он застонал. И замер, успокоившись. А ее тело продолжало содрогаться вконвульсиях. Больше нет сил уговаривать его. Он отпустил ее и прислонился кстене, глядя так, словно заболел.
– Пожалуйста, дай мне немногопередохнуть, – попросил англичанин, когда она снова стала осыпать егопоцелуями.
Несколько секунд она изучающе смотрела нанего. Очень легко. Главное – неожиданность.
Она схватила его за голову обеими руками ирезко повернула вбок, сломав шею.
Он смотрел в пустоту. Та женщина тоже смотрелав пустоту, и тот мужчина тоже. В глазах пустота. Пустота. Потом он сполз постене на землю и застыл в неловкой позе, широко раскинув ноги.
Она опять вспомнила очертания наклонившейсянад ней фигуры. Сон ли это был?
«Вставай, Клеопатра. Я, Рамзес, призываютебя!»
Нет, только не это. От одной попытки вспомнитьхоть что-нибудь страшно болит голова. Но это не физическая боль, это болитдуша. Она слышала, как плачут женщины, знакомые ей женщины. Они произносят ееимя: Клеопатра. Потом кто-то накрывает ее лицо черной тканью. Та змея еще жива?Странно, что змея пережила ее. Она снова почувствовала жжение в груди от ееклыков.
Прислонившись к стене, она тихо застонала ипосмотрела на лежащее внизу мертвое тело. Когда все это случилось? Где? Кем онабыла?
Не надо вспоминать. «Новые времена» ждут ее.
Она наклонилась и вытащила из кармана юношиденьги, очень много денег в маленьком кожаном кошельке. Засунула руку поглубже.Здесь лежали еще кое-какие вещи. Карточка, на которой написано что-топо-английски, и маленький портрет мальчика. Замечательно. Очень хорошая работа.Две бумажки, на которых написаны слова «АИДА» и «ОПЕРА». На бумажках быланарисована та же египтянка, которую она уже видела.
Эти бумажки тоже надо прихватить с собой.Портрет мертвого юноши она выбросила. Опустив маленькие «оперные» бумажки вкарман, она тихонько запела «Божественную Аиду», перешагнула через труп и сновавышла на шумную улицу.
Не надо бояться. Надо делать то же, что и все.Если они спокойно идут рядом с железной дорожкой, тебе тоже можно это делать.
Но как только загрохотала в трех шагах от нееочередная железная колесница, она зажала руками уши и закричала. А когдаоткрыла глаза, увидела на своем пути еще одного прекрасного юношу.
– Вам помочь, молодая леди? Вы, наверное,заблудились? Вам не следует ходить на вокзал в таком виде: у вас вытащат изкармана все деньги.
