странными личностями. Мерлин резко остановился, я еле успел затормозить, чтобы не сбить старикана с ног, мне в спину ткнулся чей-то локоть, справа от меня возник Алекс, слева – Ангрей.
Ангрей?! Его же не было минуту назад! Я обернулся – сразу за Ангреем стоял Ксаввал. Интересно, как они здесь очутились?
Я медленно обвел глазами зал, замечая и запоминая каждую деталь. Положим, помещение было мне знакомо. В Зазеркалье здесь устроили столовую, в реальном мире оно именовалось Тронным залом, хотя интерьер и претерпел определенные изменения.
Наш маленький отряд обступили со всех сторон. Солдаты в форме дворцовой стражи, темные личности, джентльмены и дамы, наряженные как на бал, и еще какие-то создания, которых к роду людскому отнести можно было даже в меньшей степени, чем зеленых мартышек.
А на троне восседал сам Разрушитель, лицо его вновь скрывала пелена Тьмы, сквозь которую просвечивали красные угольки глаз. Длинный черный плащ развернулся крылом нетопыря, когда враг откинул полу. Его правая рука лежала на рукояти Эстерлиора, а средний палец левой украшал перстень-паук.
– Спасибо, Мерлин, – глухо сказал Безликий, – я знал – на вас можно положиться!
– Услуга за услугу, – хихикнул тот.
Я выхватил Гелисворт, но подлый предатель уже был вне пределов досягаемости. Стоял у трона и посмеивался.
- Тысяча лет прошло, а он так и не изменился, - заметил Алекс.
На лице Мерлина появилось весьма странное выражение.
– Ты – советник Эгон! – воскликнул он, тыча пальцем в Алекса.
– Он самый! – подтвердил тот.
– Так это ты выкрал Тиару моего брата!
– Его брата? – удивился я.
– Он брат Юрхека, – пояснил Алекс, – младший.
– И первый из рода Хайвергов, поклоняющихся Бесформенному, – добавил Безликий. – Какая ирония судьбы, не правда ли, родич? – кивнул он Алексу.
Я скрипнул зубами, оценивая ситуацию. Хранитель Знаний, бессменный советник множества поколений правителей Края! Неудивительно, что Иррат погряз в бесконечных интригах и конфликтах. Теперь понятно, почему Безликому удалось так легко захватить власть.
– Ну что ж, – начал Хайверг, потирая руки, – я долго ждал и не всегда был уверен в успехе. Но благодаря Мерлину и вам, мои враги, все прошло согласно плану. Все, кто мог мне помешать, вышли из игры: Отшельник и Кордган мертвы, старуха Отрана больше никогда не произнесет ни одного идиотского пророчества. Самовлюбленный идиот дядюшка Маберт и его глупые жрецы… – пренебрежительный взмах рукой, – их сгубила вера в собственную неуязвимость!
– И с тобой может случиться то же самое, – негромко сказал я.
Безликий, который до этого вещал скорее для своих приспешников, обернулся в мою сторону.
– Вы сомневаетесь в моем успехе, Артур Корнеев?
– У нас на родине говорят: не кажи «гоп», пока не перепрыгнешь.
– Вот как? – Он рассмеялся. – Но я-то уже перепрыгнул! Каинос восходит, и Великое Полнолуние грядет! И вы, враги мои, уже собрали для меня все Ключи Мастера! Спасибо принцу Александру за Тиару Согласия, леди Виктории – за Амулет Единства, Ксаввалу – за Око Хаоса и вам, мой верный Арчи, за Гелисворт и Сердце Ночи! Правда, не думал, что все пройдет как по нотам!
– Ключи еще не у тебя! – выкрикнул Алекс.
– Да бросьте вы! Вас всего девять – что вы можете противопоставить нам? – Он сделал широкий жест, обводя свое воинство. – Сдавайтесь, у вас нет шансов.
Эх, помирать, так с музыкой!
– Хочешь Ключи? – поинтересовался я, выступая вперед. – Подойди и возьми! Только САМ возьми!
– Не много ли чести? – вопросил тот.
– Для тебя – пожалуй, да, многовато будет…
Взбешенный Разрушитель взмахнул рукой – и началось! Все разом пришли в движение, старясь достать, смять, убить. Они накатились на нас, как волна, и тут же откатились назад, отброшенные объединенной силой Ключей, но не успокоились и продолжали наступать.
Я рубил и колол как одержимый: уже через десяток секунд боя рукоять меча стала скользкой от крови, а я один раз едва не навернулся на чем-то склизком… Справа Алекс сражался со своим старым врагом Валентом, слева Ангрей работал мечом, как взбесившийся вентилятор, отбиваясь сразу от двоих противников. Позади также шел бой, в воздухе носились энергетические разряды, огненные шары и прочая вредная для здоровья гадость. Я шел вперед, убивая каждого, кто становился на моем пути, шел к своей цели, и был этой целью Безликий.
А он стоял себе на возвышении возле трона, сложив руки на груди, и казалось, просто наблюдал за происходящим. Но рубиновый паук на его пальце пульсировал алым светом, и я понял, что Хайверг не бездействует, а руководит своей гвардией.
Кстати, куда делся Мерлин? Старика в черном одеянии нигде не было видно, это беспокоило, но остановиться поискать гада я не мог.
До Хайверга было еще далековато. У са́мого уха звякнули клинки – боковым зрением я заметил, как Роджер отбил предназначенный мне удар.
– Не зевай! – крикнул он весело и занялся очередным противником.
– Спасибо, буду должен!
Я шел дальше, потеряв счет ударам и времени. Казалось, я пробиваюсь через этот залитый кровью зал целую вечность, а за окном тем временем посветлело, и я понял – взошел Каинос, Великое Полнолуние настало, Оборот завершен. Время – на ноль, состояние шаткого равновесия…
В недрах ирратской библиотеки я нашел ответ и на этот вопрос: почему именно эта ночь, почему Полнолуние Каиноса? И я даже не улыбнулся, читая то, что не так давно счел бы очередной легендой, сказкой для дурачков.
А в этой «сказке» говорилось, что Иррат – не просто один из миров, Иррат – это сердце Паутины, а Каинос – та сила, что заставляет Паутину вращаться и жить. И раз в пять с половиной земных лет, когда Паутина заканчивает свой Оборот, а все три кольца Каиноса изливают волшебный свет на Иррат, когда само ВРЕМЯ замирает, становясь материальным и проницаемым, и все возвращается к своему первоначальному состоянию, настают те самые опасные для мироздания несколько часов, когда творение Мастера становится особенно уязвимым перед лицом легионов Хаоса, когда Паутина может быть разрушена. И разрушить ее, причем изнутри, способен лишь истинный потомок Мастера. А Вальтер Хайверг и есть потомок Мастера, и решительности ему не занимать.
Я вдруг осознал, кристально четко осознал, что не дам ему этого сделать. Не потому, что погибну сам, и не потому, что будет разрушена Паутина. А
