ампутационный нож?
Я ответил кривой ухмылкой.
— Фамильный артефакт.
Старший наставник покачал головой.
— Вот уж не думаю!
Спорить с ним я не стал, сосредоточился на нужном ощущении, а после напитал его малой толикой силы, и результат не заставил себя ждать: скальпель перекочевал в мою руку, а старший наставник в изумлении уставился на пустую ладонь. И всё бы ничего, но я вновь зашёлся в приступе кашля, и на сей раз меня едва наизнанку не вывернуло.
— Ну и ну! — покачал головой безмерно удивлённый случившимся Горисвет.
— Судари мои! — повысил голос школьный казначей. — Ближе к делу!
Я кое-как восстановил дыхание, сипло выдохнул и сказал:
— Высшее исцеление, говорите? Чего ж мне так паскудно тогда?
— Все нанесённые при нападении повреждения были полностью излечены! — отрезал казначей.
Старший наставник в подтверждение этих слов кивнул.
— Мало того, что перечень одних только ушибов половину листа занял, так ещё было сломано несколько костей и три ребра. Без порванных связок тоже не обошлось, — заявил он, качая головой. — Вообще не понимаю, как ты на ноги подняться сумел, чтобы Новика подрезать!
— Путь тайных искусств — путь боли, — ответил я и смежил веки, пережидая дурноту.
— О как! — рассмеялся Горисвет. — Неужто этот старый упырь Заруба ещё в строю? Думал, его давно списали на берег!
— Никому пока не удалось, — хрипло произнёс я и потребовал объяснения: — Так что со мной?
— Вы о жжении в груди? — участливо поинтересовался школьный казначей. — Последствия применения запретной техники врачи не устранили и делать этого не станут.
Меня так и подбросило. Я ухватился за спинку койки и попытался сесть на кровати, но тут же повалился обратно.
— Я использовал эту технику, чтобы спастись! У меня не было выбора!
— Нет! — резко бросил в ответ старший наставник. — Ты и есть первопричина случившегося! Это из-за твоих семейных дрязг школа понесла немалые убытки, а двум адептам и аколиту сломали судьбы. И какое бы оправдание ты ни выдумал, свои проблемы за наш счёт решить не сможешь. Запретные техники и называются запретными по той простой причине, что строжайше запрещены!
Резкая отповедь оказалась сродни выплеснутому на голову ушату холодной воды, я поправил одеяло и спросил:
— Насколько всё плохо?
— Да уж хорошего мало, — с притворным сочувствием вздохнул казначей. — Повреждён не только дух, но и тело. Без должного лечения травмы грозят приобрести…
Он пощёлкал пальцами, будто не в силах подобрать нужное слово, и я буркнул:
— Необратимый характер!
— Необратимый и с высокой степенью вероятности — фатальный, — подтвердил казначей.
От мудрёного словечка пробрала дрожь, но я не стал принимать заявление казначея на веру и обратился к внутреннему зрению. Моя аура оказалась явственно искажена, в груди просматривалось едва пульсирующее свечение, а когда поймал состояние равновесия и попробовал погасить его волной небесной силы, то лишь зубами от боли заскрежетал. Сияние задрожало и сделалось ярче, попытка оттянуть излишки энергии успехом тоже не увенчалась. Показалось, будто плоть и дух сплавились в единое целое. Они заметно влияли друг на друга и влияли отнюдь не лучшим образом.
— Настоятельно не рекомендую заниматься самолечением! — сказал казначей, откровенно со своим предупреждением запоздав.
— А что ещё остаётся? — зло уставился я на него. — Какие будут предложения?
Без предложений, конечно же, не обошлось.
— Никакого покушения не было! — объявил старший наставник и поспешно вскинул руку: — Как по мне, месяц карцера с последующим отчислением из школы — не просто достаточное, но даже чрезмерное наказание для нападавших. Они и так без вины пострадали!
— Не желаете выносить сор из избы? — зло оскалился я.
— Не в твоих интересах распускать язык! Заруби себе это на носу! — надавил интонацией Горисвет. — Посмотреть на турнир традиционно съезжаются выпускники школы, приедет и Белояр из семьи Калёных уз — жених Заряны. И вот ему может показаться странным, что некий боярин разгуливал с его суженой в столь поздний час. Учитывая вспыльчивый характер гения школы, без дуэли в этом случае точно не обойдётся. И не факт, что успеют вмешаться наставники…
«И вообще пожелают это делать», — мысленно продолжил я фразу собеседника и, хоть на душе было тошнее некуда, бросаться громкими фразами, будто никого не боюсь, не стал. Мало того, что меня после схватки с аспирантом могут и не откачать, так этот конфликт ещё и по Заряне ударит.
— А…
Старший наставник понял меня с полуслова.
— Заряна проявила благоразумие и согласилась не предавать случившееся огласке. Чего, к слову, ждёт и от тебя.
Я шумно вздохнул и уже из чистого упрямства заявил:
— Шила в мешке не утаишь! Кто-то ведь прибежал на крики!
— Не льсти себе, не все в школе знают тебя в лицо! — отмахнулся Горисвет. — Свидетели — моя забота! Твоя — держать язык за зубами!
— А ещё придётся оплатить полученное лечение и устранение последствий необдуманного применения запретной техники, — добавил школьный казначей. — Всё вместе потянет на пять сотен целковых.
— Издеваетесь? — возмутился я, закашлялся, восстановил дыхание и зло выдал: — Людоедские расценки!
— Наиболее действенные алхимические препараты тебе противопоказаны, — напомнил казначей, — поэтому надо будет использовать высшую магию, а это…
Он перевёл взгляд на старшего наставника, и тот развёл руками.
— Удовольствие не из дешёвых, что тут говорить!
Я немного полежал, затем хрипло выдохнул:
— Хорошо, по рукам! Но клинок оставлю при себе!
В такой малости мне отказывать не стали. А вот честным боярским словом не удовлетворились и потребовали подписать отказ от претензий из-за полученных увечий, составленное школьным крючкотвором обязательство помалкивать, а ещё добровольное согласие оплатить лечение и некие восстановительные процедуры — именно подписать, а не поставить крестик. Тут-то я и помянул добрым словом Заряну, худо-бедно выучившую обращаться с пером.
И лишь после того, как я поставил свои небрежные росчерки во всех нужных местах, в палату пригласили врача. Старший наставник указал на меня и спросил:
— Как быстро он оклемается?
Бородатый дядечка в белом халате пошелестел записями и сказал:
— К завтрашнему вечеру. — Он достал карманные часы и отщёлкнул крышку, после чего поправился. — Да нет, уже к сегодняшнему. В любом случае я настоятельно рекомендую оставить пациента под наблюдением ещё на сутки.
Горисвет кивнул.
— Да,
