После выпуска троица подростков некоторое время держалась неподалеку от мыса Перовского, а затем направилась туда же, куда ушли все предыдущие освобожденные пленники, кроме Александры, – на северо-запад, в сторону Шантарского региона. Тогда же, в начале августа, Васильевна из первой партии выпущенных косаток и Зина из второй почти сошлись в районе Шантаров – между ними было всего около 30 километров. У Лехи и Витаса к тому времени метки работать перестали, но оставалась надежда, что они по-прежнему держатся вместе со своими собратьями по выпуску. Александра, побродив у Северного Сахалина и поплутав в центре Охотского моря, пришла к тому времени к западному побережью севернее Аяна, а затем постепенно сместилась южнее и в итоге все-таки добралась до Шантарских островов. Не исключено, что она встретила диких косаток и смогла присоединиться к ним, поскольку в какой-то момент начала двигаться очень быстро, проходя по сотне километров в день, что не вязалось с ее предыдущими нерешительными передвижениями.
Выпустив Зою, Тихона и Гайку, сотрудники ВНИРО занялись мониторингом, пройдя за четыре дня по нескольким бухтам Шантарского региона. Меченых косаток они не нашли, хотя и находились неподалеку от места, откуда сигналила метка Васильевны, зато встретили несколько диких групп. С одного самца удалось взять биопсию, и ВНИРО объявил в новостях на сайте, что это «позволит определить, относятся ли дикие животные к тем семьям, что и косатки, содержавшиеся в бухте Средняя». На самом деле, конечно, выяснить это было невозможно – даже если бы им удалось уверенно определить родство (что для косаток пока еще является задачей нетривиальной), это не дало бы информации о семейной принадлежности, ведь семьи основаны на родстве по материнской линии, а родство может быть как материнское, так и отцовское. Например, если бы самец, с которого взяли пробу, приходился отцом кому-то из узников «китовой тюрьмы», то анализ показал бы очень высокий уровень родства, но самец при этом мог относиться к совершенно другой семье.
16 августа наконец удалось встретить одну из выпущенных косаток, но не сотрудникам ВНИРО, а Григорию Цидулко с группой туристов в заливе Константина. Это была отличная новость – ведь косатка оказалась не одна и не в паре с бывшим сокамерником, а в группе диких сородичей! Перед выпуском было много обсуждений, примут ли дикие косатки узников «китовой тюрьмы». Когда возвращали в природу Кейко, исландские сородичи его не приняли, но он провел в неволе 20 лет и давно забыл, как ведут себя нормальные косатки и как с ними общаться; вероятно, им он казался слабоумным идиотом, каким для нормального человека выглядят дети-маугли. Спрингер же смогла вернуться в свою семью после нескольких месяцев в неволе, но ее приняли не сразу: первое время она ходила за родичами в отдалении, пока они не привыкли к ней. Как поведут себя плотоядные косатки, встретив своих блудных детей после года отсутствия, мы не знали, но была надежда, что они окажутся более дружелюбными, чем рыбоядные родственники Спрингер, так как социальная структура у плотоядных косаток более пластична. И эта надежда оправдалась – на фотографиях отчетливо видна была маленькая косатка со спутниковой меткой, которая выныривала в группе среди взрослых сородичей. Кто именно это был, точно определить не удалось – спутниковая метка дает большую погрешность, а качество фотографий было не очень хорошим. После тщательного сравнения снимков с каталогом активисты объявили, что это, скорее всего, Васильевна, но позже, в ноябре, ВНИРО в своей презентации утверждал, что это была Зина.
22 августа начался выпуск последних двух косаток – Хари и Фореста из второго вольера. Вместе с шестью белухами их погрузили в контейнеры и повезли на север тем же путем, что и всех предыдущих. До этого во всех партиях, кроме самой первой, были только косатки, и активисты начали всерьез беспокоиться, успеют ли выпустить всех белух – ведь в Средней оставалось еще 81 животное, к тому же начали ходить слухи о продаже части белух в российские дельфинарии.
Пять дней спустя косаток и белух выпустили в море. В отличие от предыдущих партий, Харя и Форест не пошли в Шантарский регион, а двинулись на север, в открытое море, повторив часть пути, проделанного до этого Александрой, и затем вернулись обратно в Сахалинский залив. Затем сигналы от меток разделились – Харя обогнула полуостров Шмидта и пошла на восток, а Форест остался в заливе Байкал на севере Сахалина. 15 октября его метка перестала подавать сигналы, а до этого несколько дней сигналила из одного места возле берега (местонахождение спутниковой метки определяется с некоторой погрешностью, из-за которой невозможно точно сказать, крутится ли животное с меткой на одном месте, или метка просто лежит на берегу и сигналит из одной точки). Эксперты ВНИРО считали, что Форест погиб и его выбросило на берег. 21 октября Дмитрий Лисицын со своей командой обследовал берег в районе точки, откуда шел сигнал. В этот день была ясная погода с отличной видимостью и максимальный отлив. Активисты осмотрели участок берега длиной примерно 4 километра (по 2 километра в обе стороны от точки), но ни выброшенную косатку, ни метку им найти не удалось.
После выпуска Хари и Фореста сотрудники ВНИРО и примкнувшая к ним Ольга Шпак возобновили мониторинг в Шантарском регионе. В группе косаток, встреченной возле острова Южный Шантар, они сфотографировали подростка со следами от креплений отвалившейся метки на плавнике. Сравнив фотографии с каталогом, участники мониторинга решили, что это все та же Зина, которую Цидулко с туристами видели в августе. Примерно в это же время Александра, судя по данным с меток, встретилась с Зоей, Тихоном и Гайкой и присоединилась к этой троице. Около десяти дней они держались вчетвером, потом Тихон покинул их, направившись в сторону Тугурского залива, а трое самок так и остались вместе возле Шантаров. Оставалось только надеяться, что Тихон ушел потому, что встретил свою семью, – ведь по гаплотипу митохондриальной ДНК он отличался от всех прочих узников «китовой тюрьмы» и, следовательно, относился к отдельной материнской линии.
19 сентября вступило в силу решение суда о том, что все белухи и косатки из «китовой тюрьмы» были выловлены незаконно. Между тем освобождение оставшихся в Средней 75 белух как-то затянулось. На Амуре в это время как раз случился паводок, и ВНИРО снова и снова откладывал начало операции по перевозке очередной партии животных. В конце сентября было объявлено, что из-за паводка перевезти белух по старой схеме не получится, поэтому они отправятся морем.
2 октября ВНИРО отчитался об успешном завершении операции – 14 белух были перевезены из Средней в Сахалинский залив на научно-исследовательском судне «Владимир Сафонов» и выпущены в море. Правда, почему нельзя было таким же образом вывезти всех косаток и зачем нужна была вся эта сложная схема с перегрузками с фур на баржу и обратно на грузовики, так и осталось загадкой.
23 октября таким же образом – по морю, на борту научно-исследовательского судна «Зодиак» – в Сахалинский залив были доставлены и выпущены еще 11 белух. После этого в «китовой тюрьме» осталось ровно 50 животных, и в среде активистов циркулировали слухи, что это неспроста – именно столько белух было предоплачено китайскими океанариумами. Поговаривали, будто отловщики уже в открытую заявляли, что животные им не принадлежат.
