наговорить? Да, я заглянула в воспоминания Агнессы Ильиничны, и теперь мне стало ее еще жальче. И Наташа, и Егор Николаевич, почему они стали так себя вести?
— Наташа, не дави на Романа, — сказала Агнесса Ильинична, — позволь ему самому разобраться со своей личной жизнью.
— Дорогая тетушка, вам легко говорить, — взвилась Наташа, — вам не понять, что такое материнская боль. Вы никого не вырастили, не воспитали, так какое право сейчас имеете указывать мне, как поступать с моим сыном?
Потом Агнесса Ильинична тихонько просидела в уголке, пока не пришло время возвращаться в Ленинград. Все это время она вспоминала, как умирали от тифа ее девочки-близняшки, как переболела сама, как болел муж. В те трудные годы умерли почти все ее родные, кто-то погиб на войне, кто-то от голода, кого забрали бесконечные эпидемии. Именно тогда на попечении Агнессы Ильиничны оказалась осиротевшая Наташа, дочка сестры. Жизнь потихоньку налаживалась, но родить еще раз у Агнессы Ильиничны не получилось, одного бы ребенка поднять. А потом уже и возраст вышел. Наташа росла послушной девочкой, хорошо училась, а сразу после школы вышла замуж за одноклассника Егора Карпенко. Примерно в это же время мужа Агнессы Ильиничны, ставшего видным ученым, позвали в Ленинград, дали хорошую квартиру. Их пути с Наташей разошлись, но Агнесса Ильинична помогала племяннице до самой блокады. А потом, когда блокаду сняли, болезнь мужа отнимала все силы. После долгих выматывающих месяцев он, наконец, отмучился. Тогда Агнесса Ильинична забрала Наташу с Романом к себе.
Вчера, после Наташиных слов, Агнесса Ильинична просидела в одиночестве, перебирая воспоминания. Эти воспоминания давили, сплетаясь в тяжелый комок. И даже дома, в своей квартире, боль не захотела отпускать, а потом и вовсе стала душить, лишая последних сил.
Все это я увидела в глазах Агнессы Ильиничны. И что мне теперь делать? Я не могу причинить вреда Наташе, она ведь остается племянницей Агнессы Ильиничны, кроме того она Ромкина мать. Но разве можно оставить эту ситуацию так? И совета спросить не у кого. Такая боль, кто ее поймет?
Дневник Эринии Конерс
Ленинград, 19 августа 1958 года
Почти весь день провела в больнице с Агнессой Ильиничной. Уходила только за продуктами и узнать результаты экзаменов. Я зачислена.
Сегодня Агнесса Ильинична уже не выглядела такой потерянной. Во-первых, лечение начало помогать, ей стало немного лучше. Во-вторых, известие о моем поступлении обрадовало. Ну и в-третьих, с утра обзвонила ее подруг, те, понятное дело, пришли навестить больную, в итоге Агнессе Ильиничне было просто некогда грустить.
А еще я узнала, что после выписки было бы хорошо отвезти мою голубушку по путевке в санаторий, желательно в Евпаторию. Пока не знаю как, но путевку такую обязательно раздобуду. В общем, дел много, не до разборок с Наташей. Сейчас самое главное — укрепит здоровье Агнессы Ильиничны, все остальное потом.
Еще на душе неловко от того, что Ланаор всегда видел меня как на ладони. По возможности тренируюсь ставить ментальный барьер, как учил Магистр, но действую почти вслепую, разве поймешь без опыта, появился он или нет. Придется в субботу после приема больных встретиться с Ланаором. Получается немного парадоксально, чтобы защититься от Ланаора, я должна к нему же и обратиться. Но ведь больше не к кому. Впрочем, теперь я на него уже не сержусь. И без этого огорчений хватает.
Лето заканчивается, скоро начнутся первые занятия. А в Аримании сейчас весна. Интересно, как там Роман. Надеюсь, не грустит. Хотя, точно грустит. Что же все так плохо-то?
Думаю, Агнесса Ильинична права, эта моя влюбленность в Ланаора — детская. Просто каприз. Пора взрослеть.
Надо принять Ромкино предложение. Сходим в Храм, попросим поженить нас. Тихонько, без суеты и шума. Не хочу встречаться с его родителями. С моими тоже отпраздновать не получится, а то Рома обидится. Просто поставим перед фактом и все.
Не очень представляю, как буду жить на два мира, ведь здесь учеба и Агнесса Ильинична. Но как-нибудь.
Надо что-то менять.
Да и Агнесса Ильинична обрадуется, если мы с Ромой станем мужем и женой. Я знаю, что она давно об этом мечтает. Сразу настроение улучшится, и станет она такой же боевой, как и раньше.
Ради этого точно следует нам с Ромкой пожениться.
Он ведь не передумает?
А если? Даже в жар бросило от такой мысли.
Ладно, чего гадать. Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Надеюсь, мой будущий супруг не сильно занят, отправляюсь к нему немедленно.
Глава 34. Ловушка
Тиильдер, первые числа января 1949 года
— Светлейший, ваш Торнадо… он как взбесился, никого к себе не подпускает.
Мало того, что все посвященные в его планы взялись отговаривать Ланаора от поездки, так еще и конь сюрпризы преподносит.
— Проверьте багаж еще раз, ничто не должно вызывать подозрения, — бросил Ланаор на ходу, сам поспешил к конюшням.
Торнадо явно был чем-то недоволен, он фыркал, метался в стойле.
— Ну что ты, дружище, что случилось?
Конь потянулся к нему, Ланаор положил руку на взмыленную шею.
— Я не могу взять тебя с собой, пойми.
Животное отпрянуло и издало недовольное ржание.
— Ну что ты, я очень быстро вернусь, ты и соскучиться не успеешь, — попытался успокоить четвероногого друга Ланаор, — все будет хорошо.
Он протянул угощение, но Торнадо фыркнул и демонстративно отвернулся.
— Ладно, как хочешь. Мне пора, веди себя хорошо.
Торнадо снова начал метаться, но Ланаор решил разобраться с таким странным поведением позже, после возвращения. Уходил твердым шагом, не оборачиваясь.
У парадного все было готово. Вещи уложены в экипаж, кони под всадниками нетерпеливо перебирают ногами. Его отряд. Надежные, проверенные временем ребята, готовые броситься с ним хоть в огонь, хоть в воду, они все были здесь. Лица серьезные, сосредоточенные. Шутка ли, в логово самого Шанаата направляются. И никто не задаёт лишних вопросов, доверяют.
На миг Ланаору захотелось отменить свой дерзкий план. Что, если все пойдет не так? Будет ли оправдан риск?
С другой стороны, что может пойти не так? С его могуществом Ланаор способен не то, что придушить всю эту шайку, он и столицу Танларии в порошок может стереть, так о чем переживать? Шанааты и не догадываются, с кем на самом деле будут иметь дело. Думают, что к ним на переговоры прибудет застрявший в своих амбициях выскочка, потерявший магию в Исходе. Что ж, Ланаор и в самом деле настроен договариваться, ни к чему лишние жертвы. А вот если не получится, силой навяжет свою волю.
