возвращаюсь к экрану.
До скрежета сжав зубы, смахиваю пальцем в самое начало. Туда, где только зародилось общение. Почему-то это кажется важным.
Перед глазами пролетают многочисленные сообщения. Короткие и объемные. Разные. Но чтобы досконально изучить их — не хватит ни дня, ни ночи, а у меня есть всего десять-пятнадцать минут, пока Наиль увлечённо читает с дочкой книгу наверху.
Делаю паузу, когда палец немеет. До крови жую губу. Сердце не просто часто колотится — оно мечется по телу, как обезумевшее. Я жутко боюсь, но уже не в силах сделать паузу.
Диалог с Настей впервые начинается за две недели до моего приезда в столицу. В феврале. Довольно скупой. Деловой. Нейтральный.
Журавлёва называет Наиля по имени отчеству. Выкает. Строго уведомляет, что над госпроектом они будут работать вместе. Преимущественно онлайн — на видеосозвонах раз в неделю, потому у неё нет лишнего времени, а в графике масса других важных проектов.
Наиль отвечает сухо и сдержанно, но я между строк читаю, что с легкой иронией. Возможно, даже скепсисом. Скорее всего, потому что пока не верит в то, что девушка с такими связями честно занимает и выполняет должность руководителя отдела в министерстве цифровой трансформации. Но дает шанс показать себя. Удивить. Понравиться.
Общение следующих недель не вызывает особого интереса. Оно прежнее. Единственное, что меняется — Наиль и Настя обращаются друг к другу чисто по имени. И на ты, конечно же.
Просьбы сухие, короткие. Немногословные. Проверить почту, зайти в прогу. Протестить. Они используют понятный айтишникам сленг, но не мне. Поэтому гружусь и расшифровываю, тратя время.
Я сверяю по датам, когда ситуация меняется и сглаживается. Это происходит постепенно, не резко. Примерно после именин Журавлёва в доме.
Наилю и Насте уже не хочется ограничиваться одним лишь проектом. Они рассматривают друг друга получше. Узнают ближе. Находят общие темы и интересы.
Например, долго и дотошно обсуждают скандальную статью известного ученого и инженера-программиста, который предрекает, что в скором времени можно будет уволить всех разработчиков, заменив их на ИИ.
Журавлёва шутит. Мой муж подхватывает. Поясняет, что беспокоиться не стоит, потому что «пройдут годы, прежде чем искусственный интеллект сможет кодировать больше, чем дерьмо».
Диалоги становятся живее и активнее. Невооруженным взглядом заметно, что Наиль изменил свое мнение о Насте. Она не просто чья-то протеже, а девушка с высоким уровнем интеллекта. Помешанная на работе. Исполнительная и трудолюбивая. И занимает кресло заслуженно. Не потому, что чья-то жена и невестка.
Журавлёвой тоже по душе узнавать Саркиева. Он не такой, как другие. Умный, интересный и отзывчивый. С ним легко можно обсудить то, что обычно мы с Мирой и Лилей категорически пропускали мимо ушей, предпочитая более земные и стандартные темы о моде, звездных сплетнях и косметологии.
На лбу проступает испарина. Я иду дальше. Лезу в самый эпицентр событий. Действуя нечестно и неправильно. Местами подло. Но что поделаешь? Я изменилась.
Наши с Сашей переписки вряд ли можно назвать степенными и скромными, но их не так много, и в них определенно меньше смысла.
Н.Ж: Скажи ещё раз.
Н.С: Что?
Н.Ж: Что я твоя умница.
Н.С: Ты охуеть какая умница, Насть. Шестьсот тысяч пакетов вредоносного трафика в секунду. Отбили.
Перед глазами мутно. На кончике языка горчит металлический привкус крови. Тошнота усиливается.
Я пытаюсь понять, как из шаблонной рабочей переписки Наиль и Настя скатились к «постоянно о тебе думаю»? Когда мой муж это допустил? Почему и зачем?
Сверяю по датам, плыву ниже. Закрытый обмен состоялся. Я уже осознала, что он был катастрофической ошибкой. Моей. Можно сказать, что я сама подтолкнула к тому, что сейчас происходит. Своим интересом, дуростью и любопытством.
Наши браки не выдерживают. Невинный обмен партнёрами в сексе грозит перерасти в разрушающий, но только в реальной жизни.
Дальше развод Журавлёвых, переезд. Моё возвращение из Милана. Отстраненность и холодность. У Наиля и Насти наоборот — потепление.
На тему семейной жизни и перемен нет ни единого сообщения, мысли или эмоции. Вполне допускаю, что обсуждать по телефону было незачем, потому что теперь мой муж вполне позволяет себе и личные встречи.
Услышав шум на лестнице, я моментально встаю на ноги. Подхожу к двери, проверяю, точно ли закрыт замок.
На экране плывут последние доступные сообщения. Трогательные и неоднозначные. Отправленные в тот вечер, когда Наиль и Настя курили кальян на летней террасе ресторана.
Н.Ж: Прости, я просто не испытывала такого раньше. Возможно, никогда и ни разу.
Н.С: Пройдет.
Н.Ж: А если нет?
Наиль не отвечает. Понятия не имею почему. Нечего? Незачем? Или и сам не знает?
Дальше идут вполне рабочие просьбы и темы. Но нельзя отрицать того, что отношения стали другими. Более тесными. Близкими. Индивидуальными.
Настя по-прежнему висит онлайн, пока я нагло перечитываю диалоги. Ждёт. Изводит себя. Волнуется. Даже не подозревает, что я вмешалась и сделала подлость, о чем вовсе не жалею. Но это пока.
Закрыв вкладки, блокирую мобильный и кладу его у раковины.
Умываю лицо, приглаживаю волосы. Глаза безумные и лихорадочно блестят в отражении зеркала, а щёки покраснели и буквально пылают, но я сомневаюсь, что сегодня вообще сумею успокоиться.
Сердцебиение сбоит. Мысли хаотично мечутся. Оказывается, дело даже не в том, что Наиль и Настя подошли друг другу в сексе. Проблема в большем. В схожести интересов и взглядов. В тяге. Будто две идеальные половинки одного целого круто совпали.
Блядь. Какой ужас.
Открыв замок, я возвращаюсь в спальню и ложусь на кровать. Пульс громко отстукивает в висках. Внимание рассеяно.
Я тянусь к своему телефону, лежащему на тумбе. Совершаю абсолютно рандомные и необдуманные действия.
Проверяю социальные сети, захожу в камеру. Делаю вид, словно увлечена чем-то важным.
Листаю галерею, фото. Как ходили на прогулку в парк, океанариум, игровую… Катались на роликах, готовили долбаный торт.
— Марина довольно быстро уснула, — отчитывается Наиль, снимая футболку и бросая её в кресло. — Две страницы, и готово.
Не поднимая взгляд, киваю. На языке
