земле за креслом, на котором я только что сидела, лежащего Дориана. Лежа на боку, с широко открытыми глазами, сжимая плечо, где его белая пуговица была запачкана кровью. Так много крови, что это не выглядело настоящим. Просачиваясь между его пальцами, пока он качался на полу от боли.
Незадолго до того, как мои глаза закрылись, я увидел их.
По гостиной двигались три тени, одетые в черное, и, как всегда, дети тьмы пришли защитить своих.
Душ отключился двадцать минут назад.
Я хотел дать ей время. Позволить ей все впитать, пусть пыль осядет, и я знал, как только она выйдет, адреналин вытер ее до изнеможения.
Пребывание в гостевом доме у Тэтчера означало, что у нее будет отдельная спальня без каких-либо неловких разговоров, где я сплю. Хотя я знал, что ей нужно место, я не позволил бы ей сегодня спать в общежитии.
Только сегодня вечером я хотел, чтобы она была под одной крышей со мной. Мне нужно было убедиться, по крайней мере, сегодня вечером, что она в безопасности.
Скрип двери в ванную заставил мое колено перестать подпрыгивать, достаточно долго, чтобы последовать за ее длинными ногами, из-за нее валил пар. Рубашка и боксеры, которые я дал ей надеть, были на несколько размеров больше ее размера, и они проглотили ее тело.
Богиня. Ангел. Все хорошее осталось в злом мире.
Аккуратно схватил ее мокрые волосы и потянул их в сторону, давая мне более четкое представление о синяке на ее глазу.
Тогда я ненавидел себя больше.
Что я был причиной того, что девушке, которая олицетворяла все, чего я когда-либо хотел, причинили боль. Девушка, у которой было все, что мне нужно, и я слишком боялся принять. Потому что, как сказал Дориан, я ничего не заслужил.
Это все, чему меня учили. Так как же я мог поверить хотя бы на секунду, что мы с Брайаром могли быть кем-то?
Глядя на ярко-багровую рану и царапину на ее лице, я опустился на самое дно. Я не сомневался, что больше беспокоился об этом синяке, чем о моем брате, истекающем кровью на полу.
Даже несмотря на то, что сегодня ночью, когда я смотрел на Дориана, я увидел себя. Сын, которого вырастили таким, каким он никогда не хотел быть.
Он был другой крайностью.
Поднятый под давлением преемника, должен быть совершенным, никогда не позволять потерпеть неудачу, потому что, если он это сделает, они заменят его. Я знал, каково это давление для маленького ребенка, и это нанесло ему такой же вред, как и мне.
И в тот момент я ненавидел его немного меньше, потому что впервые я имел к нему отношение.
У меня болит голова от последствий, с которыми я знал, что буду иметь дело завтра. Отвечая на вопросы наших родителей, слушая, какую историю они сочиняют, чтобы скрыть все это.
Но сейчас я бы позволил парням заняться доставкой Дориана в больницу, а со всем остальным разберусь утром. Сейчас я хотел убедиться, что с ней все в порядке.
Что она выберется из этого с какой-то нормой.
— Кровать чистая, дверь заперта. — Я встал со стула, не в силах смотреть на нее дольше нескольких мгновений. — Я буду прямо в коридоре, если тебе что-нибудь понадобится в течение ночи.
— Алистер? — Она шепчет, останавливая мою прогулку к двери одним только звуком ее голоса.
— Ага?
— Мне жаль.
Мне жаль.
Как будто это была ее вина. Как будто она могла что-то сделать, чтобы остановить моего брата. Даже если бы она не попалась мне на пути, он все равно сделал бы это. Может быть, даже преуспел в своей цели сделать ее своей.
Я качаю головой: — Стоп, это не твоя вина. Не делай этого. — Я выдохнул: — Дориану нужна помощь. Он ебанутый в голову. Не извиняйся, ты не сделала ничего плохого.
Слезы текут по ее только что вымытому лицу: — Мне не жаль его. Я сожалею о том, что случилось с тобой в детстве, что сделало тебя такими. Из-за этого тебе пришлось застрелить своего брата ради меня.
Я хотел уйти.
Я должен был уйти.
Но я физически не мог удержаться от движения к ней. Словно гравитация тянула меня к ней, отказываясь отпускать, пока моя рука не коснулась ее лица, вытирая слезы с ее лица.
— Технически, я не стрелял в него, — мягко улыбаюсь я, — это сделал Сайлас.
Смех, которого она, вероятно, не ожидала, вырывается из ее горла: — Ты знаешь, что я имела в виду.
Мы стояли там, пока я держал ее лицо, глядя друг на друга, и я думал обо всем, что сделал с ней до этого момента. Как ниже всего этого я просто пытался уничтожить ее, потому что она олицетворяла то, чего у меня никогда не было.
И, как и в случае с Дорианом, если я не мог заполучить ее, никто не мог.
Как прямо сейчас, все, что я хотел, это действительно иметь ее. Не просто для игр, больше, чем игра. Но я хотел, чтобы она смеялась.
Я хотел проглотить их целиком и посмотреть, исцелят ли они всю ярость в моей душе. Я хотел окунуться в покой, который наступал, когда я был рядом с ней после секса, когда мы лениво рисовали круги на телах друг друга, и ничто другое не имело значения, кроме ровного звука ее дыхания на моей коже.
Я знал ее страх, но я хотел знать, что ею двигало.
Что заставило ее улыбнуться, почему она всегда носила одну и ту же пару туфель и кем хотела стать, когда вырастет. Я хотел быть больше, чем человек, который напугал ее.
Я хотел быть мужчиной, которого она могла бы полюбить, даже если бы я понятия не имел, что это значит для меня.
— Ты останешься со мной сегодня вечером? Я… я просто, я не…
— Да. — Я не даю ей договорить, ей это не нужно.
Она забирается в постель первой, двигаясь плавно и тихо. Ее длинные конечности очерчивали случайные узоры на хлопковых волнах, скользя по морю темно-синей ткани с грацией, которая немного напоминала мне
