могу двигаться.
Сижу, словно ледяная статуя, на одном месте, глядя в одну точку. Разум отказывается понимать прочитанное. Вскакиваю так порывисто, что половина писем на ковер летят. Грудь тяжело поднимается и опадает. Воздуха катастрофически не хватает.
Будто в груди все каменеет, в холодный гранит превращается!
Только это так кажется, потому что уже через секунду жжет так, будто калёным железом заполняют душу. А я - хрупкий сосуд, не выдержу такого давления. Разлечусь на тысячи осколков. Бросаюсь вперед, на колени падаю. Дрожащими руками письма к себе сгребаю. Глаза слезы застилают, когда пальцы в кулак складываю и кусаю зубами костяшки пальцев. БОЛЬНО! Очень больно! Душа огнем полыхает!
– Что ты наделала?! – навзрыд кричу. - МАМА, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА?! ЗА ЧТО?!
Этот вопрос, как сорняк с длинными и цепкими корнями. Ядовитый и особо опасный! Потому что я НИКОГДА не узнаю ответ. Человека, который совершил этот страшный поступок уже давно нет на этом свете. В голове набатом стучит: БЕЖАТЬ! Поднимаюсь на ноги и бегу к двери. Оказавшись в прихожей, останавливаюсь, словно что-то за руку схватило и обратно потянуло. Оглядываюсь… Минута на раздумья и – возвращаюсь в зал, где все еще раскиданы на полу письма той, кого я всю жизнь считала матерью. Среди вороха пожелтевшей бумаги отыскиваю взглядом своего Степку. Мой… ОН МОЙ! Спустя пару минут, бросаюсь прочь из этого проклятого дома, прижимая к груди старенькую мягкую игрушку.
Ног почти не чувствую!
В салоне автомобиля тепло, а изо рта облачко пара вырывается, будто посреди Арктики на льдине сижу.
Вся дорога будто в тумане.
– Красный путь, 20.
Мучительно отвожу глаза от взгляда Михаила в зеркале дальнего виденья. Чувствую: хочет что-то спросить, но отворачиваюсь. Не могу сейчас! НЕ МОГУ! Я должна видеть ЕЕ!
Прямо сейчас…
Я даже не помню, как поднималась по ступеням «Золотой нити». О моем присутствии колокольчик над дверью приятной трелью оповещает Легкие наполняются благоухающим ароматом лаванды и сирени. А я, замерев, во все глаза смотрю на красивую блондинку с печальными глазами.
Боже!
Делаю шаг вперед, но нерешительно останавливаюсь. Еще месяц назад я Веру избегала. Чувствовала вину за то, что являюсь дочерью ее мужа от любовницы. А сейчас…
– Аленушка, что случилось? – Вера кладет на стол ключи и спешит ко мне навстречу. - Ты такая бледная.
Губы дрожат не могу и слова вымолить. Такая красивая… А ведь в глазах такая боль! Я ведь ее и раньше замечала.
Вера опускает глаза, наконец-то замечая в моей руке письмо. Оно смятое от того, что я так сильно вцепилась в него. Однако, мне только показалось, что жена отца смотрела на клочок бумаги. Ее внимание привлекло другое. Как-то странно пошатнувшись, она негнущимися пальцами берет игрушку из моих рук. Легкий вскрик срывается с ее губ и… Степка падает на пол, к нашим ногам.
Мне кажется или я слышу бешеный стук ее сердца?
То, как оно надрывно бьется! Или же это мое?! Я словно теряю представление о времени. Оно как бы остановилось или исчезло совсем. Сколько мы вот так стоим и не сводим друг с друга взгляда?
Вечность…
Голос Веры прерывается, когда она с трудом произносит:
– ТЫ ЗДЕСЬ! - закрывает на секунду глаза. Черные длинные ресницы трепещут. Слезы льются из-под опущенных век. - Я верила… - а потом с ее губ срываются те самые слова, что я так упорно искала в найденных письмах, а затем и в своей памяти.
НО НЕ МОГЛА НАЙТИ!
– Девочка моя… - хрупкие, но поразительно сильные руки обнимают меня, по волосам гладят. Глядит на меня так, будто насмотреться не может. Целует, обнимает!
Дрожь по телу проходит, когда я слышу:
- Как же Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, доченька! Я верила, что обязательно найду тебя.
Эпилог 1
Эпилог 1
– Сынок, держись крепче! – Дима подхватывает визжавшего Сашу на руки, подбрасывая вверх.
Малыш в восторге смехом заливается.
С легкой улыбкой на губах наблюдаю, как любимый вертит сыном, словно в космонавты тренирует. Несмотря на все эти трюки, знаю точно: Дима очень осторожен с сыном. Покачиваясь на деревянных садовых качелях, покусываю задумчиво травинку. Улыбка с губ не сходит. Любовь такая непредсказуемая! Непроизвольно вспоминаю, как вчера Давид Садулаев с обожанием в личико любимой жены вглядывался, когда они были у нас в гостях. Каждое ее желание заранее предугадывает...
Тут же всплывает другой образ. Камилла, которая яростно что-то шипит в ресторане, в обличающем жесте в Диму пальцем тычет. А грубоватый Макс, который с хрупкой Ангелины буквально пылинки сдувает?
Мы все такие разные. Кто-то любовь ищет, кто-то от нее бежит, кто-то ею очень дорожит. Одни люди любовью развлекаются, другие подчиняются ей, а есть такие, как мы с Димой – вместе с любовью растем. Кто-то себя теряет... Но абсолютно все хотят, чтобы их любили! Ведь это чувство прекрасно само по себе. В мире зла, жестокости, и сомнений, есть только одна вещь, ради которой стоит жить — это ЛЮБОВЬ. И ее даже завоевать нельзя. Она - непредсказуемое загадочное явление.
Попробуй, завоюй дождь! И ее не разжечь, если потухла, хоть три машины дров привези.
Машу рукой родителям, когда замечаю припарковавшуюся у забора знакомую машину. Из автомобиля выходят мама с папой. Беззаботно улыбаются. Отец благоговейно светлый локон на плече мамы поправляет. Вздрагиваю. Сколько же на их долю выпало, а они все равно вместе.
Глядя на то, как они, сплетя пальцы, идут на встречу Диме с Сашкой на руках, четко понимаю: все-таки любовь — это, своего рода дар, неподвластный времени и пространству. Только небеса в награду дают любимых. Когда сыночек бежит, раскинув руки, к своим дедушке с бабушкой, сквозь слезы счастья улыбаюсь. Я вижу сейчас своих родителей совсем молодыми. Они смеются и обнимают малыша, только малыш не Сашенька, а маленькая девчушка с двумя белокурыми пушистыми хвостиками.
Эта девочка живет в моем сердце. Ей больше не больно. Она счастлива. Очень! И она больше не одна!
Эпилог 2
Эпилог
