звонков от знакомых и мамы.
Она интересовалась насчет денег. В подъезде никто не подкарауливал и стекла в окнах не бил.
– Аглая Леонидовна, мне надо в туалет.
Маленькая, как кукла, Катя стояла рядом и крепко сжимала коленки. На Катином лице с выразительным страданием поблескивали большие глаза.
– Катя!!!
С лихорадочной быстротой Аглая стала расстегивать на Кате куртку, уже на ходу соображая, что на Кате надеты брюки на подтяжках и колготки.
– Ой, не могу терпеть, – причитала Катя, пока Аглая волокла ее к зарослям кустиков, – ой! Ой, все.
Аглая остановилась:
– Эх, Катя, Катя…
Катя с виноватым видом повесила голову, хотя глазенки посверкивали хитро и весело. Гулять оставалось еще сорок минут.
На Аглаину просьбу присмотреть за группой воспитательница с соседней площадки Ирина Николаевна понимающе махнула рукой и прокричала:
– Со всеми бывает. Иди, переодевай, не беспокойся.
Средняя группа была на втором этаже. Чтобы обернуться быстрее, Аглая схватила Катю в охапку.
– Катюшка, неси запасную одежду.
Катя потешно развела ладошки в стороны и пожала плечами:
– А у меня нет.
– Как нет?
Аглая едва не застонала. Рывком открыв Катин шкафчик, она бегло перерыла вещи. Пальцы остановились на спортивных трусиках и маечке:
– Быстро надевай, а я поищу чьи-нибудь колготки.
Вообще-то в группе всегда был запасной комплект белья, купленный лично воспитателями на всякий пожарный случай. Но сегодня, как на грех, колготки ушли в пользу Богдана. Катя расстегивала пуговицы с головокружительной медлительностью, явно наслаждаясь необычностью ситуации. Пока Аглая выискивала смену одежды, девочка с удовольствием барабанила по полу голыми пятками. Встав на колени, Аглая быстро втряхнула Катю в колготки Оли – спасибо запасливой Олиной маме, и строго предупредила:
– Не забудь, завтра вы должны вернуть Оле чистые колготки. Поняла?
Одеваясь, Катя приплясывала:
– Поняла, поняла, тра-ля-ля, тра-ля-ля.
Ее мордашка выражала крайний восторг.
Бегом, с Катей на руках, Аглая принеслась на площадку, еще издали успев отметить, что никто не дерется. Она осмотрелась. Вроде все на месте: Катя, Сережа, Боря, Лера, Юля… Не видно было только феи Барановой с волшебной палочкой.
– Анжела! Ребята, где Анжела?
Сердце тревожно подкатилось к горлу.
– Ирина Николаевна, я не вижу Анжелы.
– Какой Анжелы?
Ирина Николаевна подошла ближе, и в ее голосе зазвучала тревога.
– Анжела Баранова. Новенькая. В синей курточке, с волшебной палочкой, – мечась по площадке, Аглая лихорадочно осматривала кусты вдоль забора.
– Ах, эта, а я думала, что чужая девочка с родителями гуляет. Ее папа увел.
– Какой папа? Где папа?
– Обычный мужчина. Да ты не волнуйся.
У Аглаи потемнело в глазах. Не переводя дыхание, она кинулась к калитке из сада, чувствуя жаркую пустоту в глубине груди. Ноги сами несли ее, как по воздуху, потому что мысли не успевали за телом.
– Аглая Леонидовна, вы куда? – из окна кабинета окликнула ее медсестра. Дворник около мусорного бака испуганно посторонился.
– Анжела! – Аглае показалось, что ее крик упал и разбился о землю. – Анжела!
Из клумбы с анютиными глазками торчала розовая волшебная палочка.
Без всякой надежды, Аглая выскочила за ворота и сложила ладони рупором:
– Анжела!
Вдоль огромного дома с арочными проходами вела дорожка к остановке автобуса. Аглая летела по ней так, словно, добежав, упала бы мертвой.
«Ты покойник», – отдавалось в ушах стуком шагов по асфальту. Сейчас она с легкостью согласилась бы умереть, лишь бы найти Анжелу.
Анжела сидела на скамейке у последнего подъезда и ела мороженое. В тот миг, когда Аглая на подломленных ногах встала рядом, раздался звук СМС. Автоматически она нажала кнопку, успев зацепить взглядом сообщение:
«Ты еще можешь вернуться».
* * *
ЧП с Анжелой Барановой взбудоражило сотрудников детского сада, и к кабинету заведующей Аглая шла под аккомпанемент охов и вздохов. Старший воспитатель Марина Александровна с побелевшим лицом стояла у стены и прикладывала ко лбу влажную тряпку. Повар Люба в знак поддержки показала Аглае стиснутый кулачок. Вахтерша Светлана Михайловна спешно нажимала кнопки мобильного телефона.
В кабинете заведующей остро пахло валокордином, а медсестра убирала в чехол аппарат для измерения давления. Уходя, она кинула на Аглаю тревожный взгляд и тут же отвела глаза в сторону.
Заведующая с прямой спиной сидела в кресле и одной рукой теребила бусы на шее. При виде Аглаи на ее щеках вспыхнул нервный румянец:
– Как вы, Аглая Леонидовна?
– Я не имею права работать с детьми, – непослушными губами произнесла Аглая, – я принесла заявление об уходе.
Чтобы не разреветься, она стала смотреть в окно, где качались ветки рябины. Весной они с ребятами подкармливали деревце жирным перегноем. Некстати подумалось, что на следующую неделю была запланирована раскраска рябиновыми мотивами. Уже были вырезаны из картона двадцать две матрешки…
– Аглая Леонидовна, у всех нас были ошибки, – заведующая встала и обняла ее за плечи. – Например, когда я работала воспитательницей, один мальчик принес мамины бусы и съел их.
– Как съел? – тупо переспросила Аглая. Она все еще находилась в оцепенении, хотя внутри уже нарастала нервная дрожь.
– Так и съел, бусинку за бусинкой, – она крепче стиснула руку на Аглаином плече. – Потом несколько дней в ночном горшке раздавалось: стук-стук-стук. Теперь смешно, а тогда я плакала и хотела уволиться – не досмотрела.
Если бы мы увольнялись из-за любого инцидента, то на земле не осталось бы воспитателей. Вы прирожденный педагог, Аглая Леонидовна, поверьте моему опыту. Дошкольное воспитание – ваше призвание. Я понимаю, сейчас вы в стрессе, на эмоциях. Идите домой и отдохните, а с мамочкой Барановой я сама разберусь. Надеюсь, удастся уладить дело миром, – она вздохнула, – в крайнем случае, пообещаю перевести девочку в логопедию. От этого еще ни один родитель не отказывался. Ну а если нет – будем отвечать вместе. Я тоже виновата. Давно надо было закрыть эту единственную проклятую калитку.
Лучше бы заведующая кричала, ругалась и стучала кулаком по столу. Ее доброта мешала быть твердой, потому что хотелось уткнуться лицом в руки и сладко поплакать, откровенно выложив все свои проблемы. Но если остаться в саду, то завтра на месте Анжелы окажется другой ребенок. Подлость Евгения Борисовича предоставляла ей два выбора – с повинной головой вернуться к нему или уволиться и ждать возмездия.
Усилием воли Аглая заставила себя отстраниться от заведующей.
– Нет, я не могу остаться воспитателем и больше не буду работать в саду ни одного дня.
Заведующая села за стол и долго смотрела на заявление Аглаи, давая той время одуматься, а потом взяла ручку и наложила резолюцию.
* * *
Анжела спала на диване, прижав к животу плюшевого бегемота, больше похожего на собаку таксу. На полу валялась
