Он оставил ее на кухне, а сам принес из шкафа две штормовки.
– На озере может быть холодно, – объяснил он, набросив ей куртку на плечи. – А сейчас идем на пристань.
Они вышли во двор. Эвен закрыл на ключ дверь дома. Рыжий вернулся из своей ямы и начал с беспокойством наблюдать за ними. Вероятно, в любой момент он был готов сорваться и бежать к своим приятелям, чтобы они успели перехватить их по пути к автобусной остановке. Его удивило, что вместо дороги они вышли на луг.
Рыжий сопровождал их вдоль высокого забора, огораживающего весь участок. Все время с другой стороны ограды шла собака, рыча на парня. И только тогда, когда забор довел их до канала, рыжий увидел пристань и яхту. И понял, что они уплывут по воде. И тут же бросился бежать по дороге в сторону поляны, где разбили лагерь его друзья.
Ветер дул с запада, в порывах доходя до четырех баллов. Через залив Эвен мог пройти на яхте галфвиндом[107], а дальше надеялся плыть бакштагом[108]. Его «Ремблер» имел когда-то такой же такелаж, как «Омега». Но два года назад Эвен сам его переделал, грот[109]типа «Маркони» спрятал в сундук и велел сшить дакроновый гафельный[110]парус. Он выдвинул бугшприт[111]и, когда ему приходилось плыть с фокманом, кроме фока[112]поднимал еще и трехметровый кливер[113]. Лодка становилась немного неустойчивой, но выигрывала в скорости.
Быстрыми движениями Эвен поставил гафельный грот, велел девушке встать на носу и приготовиться поднять фок. Потом отбросил швартовы и, помогая себе шестом, медленно вышел из канала в залив.
– Поднять фок? – спросила девушка, когда яхта оказалась в галфвинде.
– Нет. Мы слишком быстро отплывем, и у них отпадет охота за нами гнаться, – крикнул он в ответ.
Они шли правым галсом. Эвен поставил руль прямо и пошел по ветру. Был уже виден край поляны и «Омега» у берега. Парни еще не успели поставить паруса. Похоже, рыжий только прибежал к ним с известием, что они выплыли на озеро.
Наконец, Эвен увидел белое полотнище грота яхты. Тогда он повернул руль и пошел фордевиндом в сторону левого берега озера.
– Проход во второе озеро вон там, – девушка показала ему на противоположный берег.
– Ничего. Так надо, – крикнул он.
Когда дул западный ветер, он всегда уходил к левому берегу, хотя это казалось нелогичным. Правый берег был высоким и заросший лесом, ветер там ослабевал, а у левого берега дул с большой силой. Благодаря этому яхта выигрывала в скорости и, подойдя к южному берегу, делала поворот, а затем по ветру входила в пролив быстрее, чем те, кто держался правого берега.
Поднятый фок давал «Омеге» значительное преимущество над его «Ремблером». Через десять минут парни уже сидели у него на корме, но не решались на абордаж, видя, что «Ремблер» уплывает к левому берегу. Как Эвен и предполагал, они пошли вдоль правого берега, решив остановить его в проходе на второе озеро.
Теперь он приказал девушке поднять фок и бросить ему шкоты. Затем Эва подняла кливер. Яхта тут же рванула вперед, и они понеслись, с громким плеском рассекая воду.
Эвен закрепил шкот кливера, девушке велел сильно выбрать фок. Они шли галфвиндом, раз за разом сотрясаемые порывами ветра. «Омега» осталась далеко у правого берега, Эвен жалел, что не взял бинокля, тогда можно было бы полюбоваться на кислые лица молодых людей.
Девушка сидела рядом с ним и старалась с левого борта уравновешивать наклон яхты. Они не разговаривали, радуясь скорости и ветру, который хлестал их лица. Волны сильно бились о левый борт, иногда их обдавало каплями ледяной воды. Время от времени девушка поворачивала к нему лицо и тогда он видел ее большие зеленые глаза, чуть более темные, чем волнующаяся вокруг них, раскачивающаяся бездна озера. Они были, как зелень лесов, которые росли на берегу, полные тенистых буков и косматых елей. Но когда ее глаза встречались с его взглядом, девушка словно теряла сознание, шкот фока медленно выскальзывал из ее руки и парус начинал вспучиваться.
– Выбирай его! Сильнее! Крепче! – покрикивал Эвен.
Она, словно приходя в себя, прикрывала глаза и отворачивала лицо. Фок натягивался, начинал лучше работать.
Вблизи южного берега Эвен поплыл под ветер. Толстый шкот сильно впился ему в непривычные еще к плаванию под парусами ладони, к тому же постоянно хлопал фок из-за того, что девушка не могла его удержать. Они плыли чуть наискосок к набегающим волнам, и бак яхты постоянно омывала вода, оставляя сверкающие капли на стеклах переднего иллюминатора. Несколько раз яхта останавливалась, хлопая парусами, потому что порывы ветра, по всей вероятности, доходили до шести баллов, шквал смывал пену с гребней волны и жалобно стонал в стальных тросах.
А между тем «Омега» плыла по почти гладкой поверхности озера, защищенной холмом и буковым лесом. Только через какое-то время парни сделали поворот и отошли от берега в открытое озеро. Но для того, чтобы оказаться в том месте, где сейчас был «Ремблер», им надо было совершить еще три поворота. На это им не хватало, по крайней мере, восьми минут.
В одиннадцать они оказались в проливе, где ветер ослабел. Высокоствольный лес принимал его удары, и ветер едва рябил воду. Яхта прошла мимо красной лесной сторожки, построенной у самого берега. Здесь пролив перегораживала огромная рыболовная сеть, которую ранней весной поставили рыбаки. Но Эвен осенью на своем автомобиле вез на свадьбу дочь бригадира рыбаков, и с этого времени, специально для него, прямо у правого берега сеть была опущена чуть глубже, чтобы он мог проплывать над ней. Не поднимая киля и пера руля. Это место было обозначено куском пенопласта, Эвен сомневался, что парни с «Омеги» догадаются проплыть именно там. Поднятие неподвижного киля и пера руля обрекало на дрейф, а в проливе было несколько изгибов, в которых ветер постоянно менял направление, потому что узкая полоса воды, окаймленная высоким лесом, образовывала своеобразное воздушное сопло с изменчивым потоком ветра.
Наконец они оказались на большом озере и через четверть часа, не меняя галса, увидели деревянный помост, принадлежащий пока еще не действующему центру отдыха силезской шахты. За ним на берегу стояли белые и красные дома наполовину крестьянской, наполовину рыбацкой деревни.
