– Все равно, ложись и спи.
– А вы?
– Я пойду в свою комнату и тоже постараюсь заснуть.
– А мне можно побыть с вами? Я посижу на стуле, а вы будете спать.
– Хочешь спать со мной?
– Нет! – крикнула она. – Вы будете спать, а я посижу.
Эвен выразительно постучал пальцем по лбу и позволил ей пойти с собой в спальню. Она присела на краешек скамейки у камина. Эвен принес из гостиной одеяло и покрыл ее им как плащом. Потом погасил свет и перешел в другую комнату, откуда окно выходило на дорогу. Парни, похоже, еще сидели за кустами жасмина, потому что собака беспокойно бегала по двору.
Эвен отодвинул постель в сторону и в одежде лег на спину. Попытался заснуть, но присутствие девушки раздражало его. Ему казалось, что ее глаза блестят в темноте как глаза дикого зверька. Он чувствовал ее взгляд на себе и слышал учащенное дыхание.
– Почему ты не спишь? – рассердился он.
– Не знаю.
– Я тебе дал лекарство. Оно даже лошадь может усыпить. Может, тебе холодно?
– Нет.
Видимо, потом Эвен на минуту заснул, потому что его разбудил лай собаки. Он встал с дивана и подошел к окну.
Кто-то шел по дороге. Вероятно, это была вторая девушка. Она искала парней, которые сидели за кустами и ждали Эву. Вероятно, они позвали ее к себе, потому что девушка неожиданно пропала, а пес снова успокоился.
«Кошмарная ночь», – подумал он.
Девушка в его комнате все еще не спала. Она сидела на скамейке, закутанная в одеяло, и ее глаза блестели как при лихорадке.
– В какой класс ты ходишь?
– В третий лицеальный.
– Почему не спишь?
– Не знаю.
– Тебя зовут Эва?
– Да.
– А кто твои родители?
– Отец – рабочий на лесопилке, а мама сидит дома.
– Братья или сестры у тебя есть?
– Брат в армии.
– А ты знаешь, кто я?
– Нет.
– А хочешь знать?
Она молчала.
– Может, не стоит так пялить на меня глаза в темноте?
– Я думала, что вы не видите.
– Я это чувствую. И всегда знаю, когда кто-то смотрит на меня. Не бойся. Я не собираюсь на тебя бросаться. Только прошу, не смотри на меня так, потому что я не могу заснуть.
– Хорошо, – сказала она, но через секунду он снова почувствовал ее взгляд на своем лице.
Эвен спрятал голову под подушку и, кажется, заснул, потому что, когда проснулся, было уже светло.
Эва сидела на скамейке, закутавшись в одеяло, и неподвижными глазами смотрела на него.
– Что они делают? – спросил он.
– Не знаю.
Эвен взглянул на часы. Было уже семь часов утра. Он встал, потянулся. Через окно была видна поверхность озера, по которому начали ходить небольшие гребни волн. Похоже, день снова обещал быть солнечным и ветреным. «Через час поднимется сильный ветер», – подумал он.
Эвен вышел во двор на бодрящий утренний воздух. На траве еще была роса, каждый шаг оставлял большой, хорошо заметный след.
За кустами их не было. Вероятно, ночью они решили вернуться в лагерь, а сейчас, притаившись где-то в лесу у дороги, ждали, когда Эва пойдет на автобусную остановку. Эвен хотел в этом убедиться, открыл калитку и выпустил собаку. Большой пес тут же нашел рыжего, спящего в ямке за небольшим пригорком. Пес встал над парнем и внимательно следил за его движениями.
– Что вы тут делаете? – спросил Эвен рыжего.
– Неужели не видите? Сплю. А может, нельзя?
Эвен свистнул собаке и вернулся во двор. Потом тщательно закрыл калитку на ключ.
Его удивляла настойчивость, с которой они охотились за девушкой. «Это неудачник заставляет их так поступать, – думал Эвен. – Такому всегда доставляет удовольствие заставлять девушку делать то, чего она не хочет».
Он попросил Эву спуститься в кухню и приготовить завтрак.
– Найдешь яйца в холодильнике, – сообщил он.
Эвен побрился, почистил зубы и вымыл лицо. Девушка подала яичницу и хлеб, намазанный маслом.
– Вы что-нибудь придумали?
– Да.
– Я знала, что вы обязательно что-то придумаете… – она говорила словно про себя, в ее голосе слышалось восхищение.
Эвен обратил внимание на то, что она не ест, а просто сидит над тарелкой с яичницей.
– Ты не голодна?
– Нет.
– Ночью тебе не хотелось спать, сейчас тебе не хочется есть. Ешь, говорю! – приказал он. – Я имею право приказывать, потому что ты могла бы быть моей дочерью. Мой сын гораздо старше тебя.
Она послушно отщипнула кусочек хлеба и взяла в рот немного яичницы. Но так медленно двигала челюстями, что было видно – она не ощущает вкуса еды.
– Что с тобой? Ты себя плохо чувствуешь?
– Нет… Не знаю. Я никогда так себя странно не чувствовала, как сейчас, – она это сказала после довольно долгого молчания.
– Ты умеешь управлять яхтой?
– Да. У нас работает база водного спорта для школьников. Я с двенадцати лет плавала на «Кадетах». А потом на «Омегах».
– Это хорошо, – кивнул он головой. – Ты будешь моим фокманом.
– А у вас есть яхта?
– «Ремблер». Стоит в канале. Полностью оснащена. Достаточно лишь отдать швартовы. Мы отплывем на глазах твоих мальчиков и поиграем с ними на озере. Борьба, понимаешь, девушка? Нет ничего более прекрасного, чем борьба за женщину.
Он вдруг понял, что эта фраза звучит смешно. Поэтому небрежно добавил:
– Ты еще не женщина, но регаты мне всегда доставляли большое удовольствие.
Эвен говорил неправду. Возможно, она еще не была женщиной, но формы у нее уже были женственные. Когда девушка встала из-за стола, чтобы положить в тазик грязную посуду, он видел ее стройную шею, округлые бедра и обозначившиеся груди. «Ее душа похожа на озеро, по которому еще никто не плавал», – подумал он, ибо ее тело в эту минуту его мало интересовало. Такие девушки обычно имели покрытую прыщами спину и неприятно пахли потом. Но он понимал, что это женское тело скрывает душу ребенка, которого еще никто не научил любви.
– Неужели ты, девочка, думаешь, – сказал он, – что каждый, кто носит брюки, у кого на лице растительность, уже мужчина? Нет, дорогуша. Вы просто стая кур, которых некому топтать и отсюда ваше нетерпеливое и жалкое кудахтанье. У меня ты бы не убежала из палатки.
Девушка слушала его с прикрытыми глазами, и Эвен вдруг увидел, что она беззвучно плачет.
– Не бойся, черт тебя подери! – рявкнул он, разозлившись оттого, что снова ее напугал. – Сейчас мы выплывем отсюда, и ты вернешься домой.
