– Что? – не поверил ювелир. – Но ведь это обман.
Альбер пожал плечами и тяжело вздохнул.
– Да, бессовестный обман. Вы это понимаете, я это понимаю. Но простым людям, у которых в один из дней обрушился мир, бывает трудно принимать решения рационально. Они боятся даже помыслить о сопротивлении. Более того, под давлением социума они и сами считают себя уродами. Большинство забирают на принудительные общественные работы, перевоспитание, хорошеньких и молодых превращают в проституток. Но некоторых они оставляют на свободе, как приманку. Чтобы потом, если их найдут наши агенты, они могли втереться в доверие собратьев и вывести на след руководителей «Нового мира».
Себастьян озадаченно присвистнул. Организация, которой приходится бороться не только с агрессивным внешним окружением, но и с внутренними врагами, по-видимому, обречена. И как им до сих пор удается существовать?
– Поэтому в «Новом мире» мы соблюдаем строжайшую секретность, – тихо ответил на незаданный вопрос ювелира Альбер. – Организация условно разделена на ячейки, и только руководители, проверенные временем и тяжёлыми испытаниями люди, располагают всеми сведениями о своих подопечных. Рядовые члены не знают друг друга ни в лицо, ни по имени. Новичков мы и вовсе держим в изоляции несколько лет, прежде чем убедимся в их благонадёжности. Всё это время с ними осуществляет контакт лишь один наш агент, если, конечно, его не обнаружат и не убьют.
– Весьма продуманная стратегия, – должен был признать Себастьян, всё еще не понимая до конца, к чему клонит собеседник. – Так что же сподвигло вашего брата на предательство?
– Дело в том, что он не рядовой Искажённый… – Альбер уже пустился в пространные объяснения. – Но прежде мне придётся растолковать кое-что, чтобы вам стало понятно. Философия «Нового мира» заключается в том, что Искажённые, как нас презрительно именуют в обществе, – не вырождение, а наоборот, следующий виток развития человечества. Когда появились первые ведьмаки, их ведь тоже преследовали и пытались уничтожить приверженцы старых традиций, на тот момент сосредоточившие в своих руках власть.
Да, Себастьяну это было хорошо известно. Испокон веков люди стремились истреблять не таких, как они сами.
– Как вы знаете, люди – единственная раса, не обладающая магией крови. Мы объясняем это тем, что человеческая раса ещё слишком молода по сравнению со старшими расами, чтобы кровь могла набрать силу. Но первые признаки этому уже есть – и это мы, Искажённые! Маги были лишь предвестниками. Да, они в совершенстве научились обращаться с материей и энергией, но вопросы более тонкие, тайны человеческого сознания и подсознательного, так и остались для них неразгаданными. Технологии управления разумом, к которым мы подобрались вплотную, им совершенно неизвестны. К тому же, маги черпают силу из драгоценных минералов, Искажённые же – из самих себя.
Лицо Альбера озарило крайнее воодушевление, глаза заблестели, как у религиозного фанатика, придавая его неотразимой харизме самую малую толику безумия. Но Искажённый был красноречив и убедителен, чёрт его возьми, очень убедителен! Как и положено бессменному лидеру еретиков.
– Допустим, – не стал спорить Себастьян, хотя лично ювелира не очень-то устраивал вероятный мир, где каждый, кому только вздумается, мог бы попытаться управлять его разумом, – но способности Искажённых очень ограничены и непрактичны.
– Это пока, – убеждённо заверил мужчина, вскакивая с места и всплеснув руками, как заправский оратор. – Но с каждым поколением силы Искажённых только растут, способности становятся всё более разнообразными и сложными. Нет сомнений в том, что за нами будущее. Возможно, оно наступит через пятьдесят лет, возможно, через сто пятьдесят, но оно наше! Мы только должны выжить, пережить эти трудные времена. К тому же, не забывайте о самом главном козыре, который и заставляет власть так дотошно выискивать и уничтожать Искажённых. Мы не переносим присутствие минералов – но мы также не восприимчивы к их прямым воздействиям. Магия бессильна против нас!
Ювелир промолчал, скептически покачав головой. На месте Альбера он не был бы столь оптимистичен. Ведь магию минералов можно использовать и опосредованно. А жаждущие светлого будущего Искажённые сейчас напоминают голодную оборванную крысу, не смеющую и носа показать из щели, куда ее загнал хозяйский пёс. И как они собираются выбираться, Себастьян не представлял.
– Грегор обладал многими редкими, даже уникальными талантами, – тем временем с нотками грусти добавил Альбер, – его, конечно, не ждала смерть или унизительные чёрные работы. С такими Искажёнными работают лучшие учёные Магистериума, исследуя и пытаясь разгадать их феномен. Общество Ледума и не подозревает о подобном изучении, оно проводится тайно. Если же способности Искажённого полезны, их будут использовать в своих целях. Грегор, к примеру, мог заставить человека говорить правду или ложь одним своим взглядом, и тот даже не осознавал воздействия. Брат также мог прозревать будущее… но, к сожалению, эта способность проявлялась спонтанно и пока не поддавалась контролю…
– А вы, вероятно, умеете убеждать окружающих в любых своих словах? – проницательно предположил Себастьян, и глаза его помимо воли потемнели. – И располагать к себе? Ценный навык для лидера.
– Совершенно верно, – одними губами улыбнулся глава «Нового мира», и очаровательный взгляд его впервые показался ювелиру отталкивающим и тяжёлым.
***
Здание Магистериума, один из архитектурных шедевров Ледума, нависало над городом подобно диковинной птице, мощно расправившей гигантские, когтистые крылья колоннад.
В этот поздний час главный университет северной столицы словно вымер. Учебные аудитории, залы, библиотеки – повсюду было безлюдно и тихо. Студенты и преподаватели постепенно разошлись по жилым комнатам, готовясь ко сну после трудного дня. Ассистенты, обслуживающий и младший научный персонал, выполнив рабочие обязанности, также отправились на заслуженный отдых.
Совершенно бесшумно Карл двигался по хитросплетениям хорошо знакомых коридоров, наслаждаясь давно позабытым ощущением упругости и силы активно работающих мышц. Память уверенно подсказывала дорогу. В общем-то, каждый из коридоров так или иначе вывел бы его к цели – главной винтовой лестнице в центре здания, разница была лишь во времени и длине пути.
Магистериум был велик. Всего в нём имелось около ста разнообразных лестниц, но эта сложная двухзаходовая конструкция была настоящим произведением искусства. Две изогнутые широкие спирали поворачивались в одном и том же направлении. Витки не пересекались, и те, кто спускался вниз, никогда не встречались с теми, кто шёл им навстречу. По этой великолепной двойной лестнице с резным орнаментом можно было подняться на самый верх, в святая святых – приёмный покой главы Магистериума, рядом с которым располагались его личные апартаменты.
Оборотень начал неторопливый подъём, тщательно ставя ногу на самую середину ступеней, и так от первой ступени и до последней. Память не давала ему спешить. Память оживала, как весенний родник. Память шевелилась в нём подобно потревоженной во время глубокого сна змее – прохладные шершавые кольца чешуйчатого тела раздражали душу, которая давно уже перестала быть человеческой.
