счастья, но не потому что у меня родился сын, а потому что меня оставят в живых, но лекарь сказал, что это еще не все.
Её голос оставался спокойным, словно это была последняя исповедь.
— Моя жизнь была испорчена браком, я выносила не нужного мне ребенка и терпела несколько часов боли, чтобы узнать, что обречена на смерть и причиной этому будешь ты.
Акио болезненно глотнул, он не собирался думать о чувствах Луны, ему нет до нее дела, никакого, он упрямо продолжал убеждать себя.
— В тот момент, когда отец решил сохранить тебе жизни, моя душа… я не знаю, мне было так легче, Акио, — она ненадолго замолчала, обдумывая слова, — было легче не видеть тебя и не замечать, было легче не знать твою боль, когда ты тянул ко мне руки или плакал один в комнате. Мне было легче думать, что ты лишь плод моего воображения, — на ее глазах выступили слезы, — я не хотела впускать тебя в свою жизнь, что и так была разрушена у основания.
Акио лишь недовольно закатил глаза, которые предательски пекло.
— Потом и ты изменился, вырос и окончательно исключил меня из своей судьбы, — слеза покатилась по ее бледным щекам, — по-человечески мне было интересно, чем ты живешь, что любишь, почему у тебя плохое настроение, но я уже не имела права спросить, теперь и в твоей жизни я была никем.
— Проваливай! — набравшись сил сказал Акио.
— Тогда, когда я стала матерью, я действительно думала, что у меня получится хотя бы для Иошихиро и Аи, но знаешь, что? Это все была лишь плохая игра, — голос женщины стал каким-то раздраженным, — я думала, что смогу искреннее полюбить их, но не смогла, я ничего не чувствую ни к одному из них. Во мне была надежда вырастить Аи прекрасной любознательной девушкой, а в итоге она просто разрушила все своими руками. Макото я так и не смогла полюбить несмотря на то, что он все что осталось от близкого мне человека. А Иошихиро…, — женщина замерла стыдливо, опустив взгляд, — я бы предпочла делать вид, что и его не существует.
Акио испугано замер, услышав эти слова. Она просто не имела права этого произносить, она может ненавидеть его и проклинать, но не его брата.
— Я слишком долго принимала решение уйти и сегодня я сделаю это с тобой, — закусив бледную губу Луна болезненно улыбнулась, — ты будешь единственным кто знает обо мне чуть больше, чем о заботливой матери и жене главы клана Маруяма.
— Что ты задумала? Ты нужна ему! Сейчас же прекрати! — игнорируя режущую боль в горле закричал Акио.
— Уже поздно, — Луна поправила локон сына, — Акио, я не прошу меня понять.
— Мне плевать на все, что ты сказала, ты не имеешь права оставлять его сегодня, он не выдержит, Луна! — Акио продолжал кричать, но глаза матери заметно бледнели, как и губы. Яд начал действовать.
— Знаешь, просить прощения может и нужно вовремя, но простить ведь никогда не поздно, — слезы градом хлынули по ее лицу, — когда наступит время — прости меня, Акио, за то, что не любила никого из вас.
— Ненавижу тебя! — все что вырвалось из рта Акио, пока мать напротив начинала захлебываться кровью, он думал лишь о брошенном Иошихиро, но от чего-то глаза начали слезиться и горячие предательские слезы полились по измученному лицу.
Им двоим было невыносимо больно, пока Луна хватала последние глотки воздуха, Акио зажмурил глаза прикусив нижнюю губу. Все, что он так долго закапывал внутри себя все же рвалось наружу, он старался внушить себе, старался делать вид, что его никак не волнует отношение матери, но глупое сердце таило надежду на другой исход, сейчас же все было окончательно разрушено. Лишь бледный труп лежал перед ним, а единственными словами за его жизни к матери так и остались «проваливай» и «ненавижу». Он так и не смог простить.
Настоящее время.
Ненавистные воспоминание всплывали в его голове, когда он смотрел в эти светлые безжизненные глаза, он так и не решался протянуть руку, словно для его души это значило нечто большее и лишь мысль о том, что та двоица в беде побороли его и зажмурив глаза он все же протянул ладонь, которую Луна тут же обвила холодной костлявой рукой. На мгновенье Акио показалось словно мертвец улыбнулся, но он отрицательно покачал головой отбрасывая наивные мысли. Так его словно ребенка вели за руки отец и мать. Пока они не вышли к большей пещере. Подобной той, что уже встречали, обнаружив гнездо. Только размеры здешней были куда больше и человеческих куколок здесь было не менее пятисот. Тусклый свет кристаллов озарял все пространство, и он поднял голову удивляясь величине.
Акио внимательно присмотрелся и ощутил, как отец с матерью отпускают его руки. От чего-то в это мгновенье ему хотелось вновь ухватится за эти костлявые ладони, но вовремя вернул себе самообладание. Вдруг Луна все с тем-же мягким взглядом протянула ладони к его лицу и Акио болезненно зажал глаза, пока холодные костяшки гладили щеки. Он открыл веки глядя на мать, которая сейчас также, как и в их последнюю встречу плакала, ему не кажется. Он отдернул лицо и взглянул на отца, который мягко улыбался и протянув сложенные два пальца коснулся сердца сына, так, что Акио ощутил резкую жгучую боль и быстро раздернул одежды на сердце было заклятие, выводящее из иллюзии.
— Иллюзия? — испугано подняв глаза на родителей Акио неожиданно для себя протянул руки пытаясь ухватить их, но дымка быстро развеивалась, — Отец, Луна! — сквозь свой крик Акио открыл глаза обнаружив себя и двух спутников в самом начале пещеры, где они начали свой путь.
Таро и Мия еще находились под действием заклинания и Акио выдохнув утолил нахлынувшую тоску. Он подошел к Мие в глазах которой застыл ужас и от чего-то сейчас ему стало жалко девушку, он не знал, что ей пришлось пережить и от чего она так старательно убегает, но сейчас ее искреннее хотелось успокоить, он сложил пальцы вырисовывая заклинание на ее ладони выводя в сознание.
— Прекрати! — громко прокричала она, приходя в себя, девушка нервно огляделась по сторонам, но Акио схватил ее за плечи успокаивая рассказал, что случилось.
Она болезненно закрыла глаза ладонью, продолжая сидеть на земле. Акио подошел к Таро, который лежа на земле крепко обхватил себя руками старательно сдерживая слезы.
— Что же ты видишь? — Акио искреннее переживал за Таро, за все то пусть и короткое время, что он знал его, он никогда не видел
