Летой, держит ее, как трофей, как героя, а Лета, человек воспитанный, качает головой, воздавая должное слэшеру, раз он этого заслуживает, но освободиться из объятий Бэннера и переключить внимание на Джейд не может. Лета замирает на вздымающейся груди Бэннера, ее длинные волосы свисают до самой воды, отчего сцена лишь выигрывает, становится более совершенной.
Джейд не будет плохим парнем, который разрушит идиллию – нет, она будет совсем плохим парнем.
Еще хуже, чем о ней думает Пруфрок.
Она опускается в холодную воду, чтобы исчезнуть, и плывет по-лягушачьи в сторону, пробираясь сквозь полузатонувшие поплавки, сквозь свисающие с них холодные мертвые руки, сквозь кровь, что клубится вокруг ее вытянутых пальцев.
Слезы под водой не видны.
Но там холодно.
Джейд выныривает, глотает ночной воздух, который не согревает, и ищет опору, чтобы удержаться на поверхности.
Городское каноэ!
Джейд карабкается через борт, забирается внутрь, плечо болит, хоть кричи, пальцы пульсируют, раненая нога затекла и отяжелела. Она падает на сиденья, прижимается лицом к зеленому стеклопластику, смеется, рыдает, ненавидит всех и вся, но все это любит и ни на что не променяет.
Наконец она переворачивается на спину, над головой – лишь звезды. Так она и плывет, покачиваясь, отстраненная от жизни, вымотанная до предела, представляя себя на плоту мертвецов, а на ее фоне идут заключительные титры…
Под скамейкой ее рука натыкается на мачете. Джейд поднимает его, осматривает, словно какую-то диковинку и, стараясь быть крутой, вроде Квинта, втыкает его в борт каноэ. Мачете падает, она пробует еще раз, встает для замаха, и ей все-таки удается вонзить острие мачете в лодку как полагается.
Джейд садится в каноэ боком, перебрасывает ноги через борт, свешивает голову через другой борт, и в тысячный раз представляет себя Алисой в конце фильма «Пятница, 13-е», когда уже никто не кричит, и Алиса, тяжело вздохнув, начинает грезить о том, как двери ее сна открываются для Фредди, для всего Золотого Века.
Еще секунда – и из воды выпрыгнет Джейсон, обхватит ее сзади, и тогда – жизнь удалась, так? Абсолютно удалась, да. С ужасом покончено, долгая ночь подошла к концу, и пока нет никаких трудных вопросов, которые ждут ответа.
Это лучшая затравка за всю долгую и богатую историю затравок.
Джейд делает вдох, чтобы подготовиться к следующей части, рука машинально нащупывает рукоятку мачете.
– Последний испуг, – цитирует она.
Как по команде позади раздается сильный всплеск, и, поскольку Джейд готова, поскольку знает этот хренов жанр как свои пять пальцев, она встает на колени и резко оборачивается, заносит мачете и кричит что есть мочи.
Но ей так и не удается никого разрубить. Возможно, мачете для этого не приспособлены. Они вонзаются на несколько дюймов – и замирают.
Только… только это не Стейси Грейвс!
Это отец Джейд, Открывашка Дэниэлс, каким-то образом доплыл сюда, борясь за жизнь, глаза и части головы нет, он судорожно вцепляется в Джейд, норовя утащить ее с собой в прошлое. Потому что Летина доска с гвоздем его не убила, ведь Лета – существо слишком чистое, чтобы убивать вот так, без причины. Мир не позволит ей нанести смертельный, окончательный удар.
Это удел таких, как Джейд.
Мачете даже не пробивает ему шею, но и этого достаточно. На сей раз кровь – жизнь – вытекает из него по-настоящему, она обволакивает лезвие, единственным глазом он смотрит на Джейд, и она говорит ему то, что всегда хотела сказать, единственное и сокровенное:
– Я доверяла тебе, папа.
Она отводит мачете назад, и он проваливается под воду – озеро Индиан заглатывает его, Утонувший Город зовет к себе, а Джейд, теперь уже преступница, индианка, прижавшая ухо к железнодорожным путям, как в фильме «Останься со мной», смотрит в сторону, и чувства ее обострены до предела.
Она гораздо ближе к пирсу, чем предполагала, так?
Ей не случайно показалось, что за ней наблюдают – это Тиффани Кени.
Она продолжает вести съемку своим телефоном.
– Нет, – пытается объяснить Джейд, но голос звучит слишком тихо, – ты не понимаешь, он… он…
Она сдается.
Что толку?
Джейд закрывает лицо руками и кричит, кричит и дергает ногами, а когда в следующий раз поднимает голову, ее уже отнесло от пирса, в Пруфроке горят красные и синие огни, над деревьями стрекочут вертолеты.
Понеслось!
Джейд внимательно смотрит, всем сердцем тянется к той стороне озера, но ее обагренные кровью руки остаются здесь. Одной она хлопает себя по нагрудному карману в поисках сигареты, которой там точно нет, снимает крышку с мини-холодильника и начинает ею грести: два натужных гребка справа, два слева, и так постепенно и бесшумно, прикладывая неимоверные усилия, она пересекает темную гладь.
Она снова плачет, потому что час пробил. Час ее последнего бегства. После того, что Тиффи записала на свой телефон, назад пути нет. Джейд никогда не везло, и все истории о ночной резне замкнутся на ней, окажется, что она убила не только своего отца, но и всех остальных, кровь на воде – это ее заранее спланированная месть городу, который ее отверг, как в свое время не принял и Стейси Грейвс. Доберутся и до сочинений по истории, которые она посылала учителю. Вот они, доказательства, куда уж больше.
Тео с Летой и не думали подставлять Джейд, она все делала сама, все эти годы.
Пути назад нет. Это конец. Так и должно быть. Мистер Холмс мертв, шериф Харди мертв, а она теперь вполне официально – убийца.
Даже если Пруфрок ее примет, что ей там делать?
Джейд опускает весло – крышку мини-холодильника, проводит пальцами по нашивке с именем на комбинезоне, отстегивает обе сережки. Одна с лицом комика, другая с лицом трагика, сложи их вместе – вот тебе и слэшер. Чем не тема последней работы для мистера Холмса? Слэшер – окровавленная монета, подброшенная в воздух, то улыбается, то хмурится, потом снова улыбка.
Только бы эта монета никогда не приземлялась!
В последний раз Джейд сжимает в кулаке сережки – тыльная сторона пальцев сочится от укуса Стейси Грейвс, – вытягивает руку над водой, разжимает и, вслушиваясь в легкий всплеск, закрывает глаза – мысленно увидеть, как сережки кружатся и тонут, одна смеется, другая плачет.
На берегу – вереница темных домиков на меловом обрыве. Кровавый Лагерь. Будь рядом лучшая подруга, хоть какая-нибудь подруга, Джейд показала бы губами на это место, поведала, как однажды веселой ночью у костра ее там зачали, в этом она почти уверена. А теперь… теперь в одной из этих темных хижин ее найдут голодной и замерзшей, так. Девочка-ужастик превратится в усохшую мумию, ею полакомятся черепахи, еноты и вороны, она застынет, прижав колени к груди, а сердце наконец упокоится там, где ему и положено быть.
Но свою роль Джейд все-таки сыграла. Она завопила как оглашенная
