похоже, есть у тебя по поводу мафиозных дел. Когда твоя фамилия окажется в грязи, я окажу Аиде услугу, женившись на ней. Никто другой этого не сделает.
Данте сжимает челюсти так сильно, что я удивляюсь, как не слышу треск его зубов. Он смотрит на Альтьера так, словно хочет его убить, а я думаю только о Рико и о том, как Данте поступил с ним, когда тот угрожал уничтожить мое доброе имя.
Могу только представить, что Данте сделает с тем, кто угрожает его семье.
Теперь я ношу его ребенка. Его кровь. Если бы я сказала об этом Данте прямо сейчас, не сомневаюсь, что все закипело бы.
Возможно, это спасет меня. Или, может быть, Альтьер прав, и единственная причина, по которой Данте сейчас сдерживает себя, это протокол мафии, который я не понимаю. Может быть, толкать его за грань — плохо для всех нас, включая Эбби.
Поэтому я прикусываю язык и молчу, в точности как велел Альтьер.
— Ты должен уйти, — жестко говорит Данте. — И оставить Эмму здесь со мной. Если ты так поступишь, я не буду обращать внимания на то, что ты мне наговорил.
Альтьер усмехается.
— Я так не думаю. Я только начал наслаждаться ею. Она очень талантливо владеет языком. Мне не терпится узнать, какова она в остальном.
Это настолько вопиющая ложь, что я с трудом сохраняю спокойное выражение лица. Только страх перед тем, что сделает Альтьер, если я выдам игру, удерживает меня от потери самообладания. Я не трогала его, и он не трогал меня — единственное облегчение, которое я испытывала до сих пор в этом кошмаре наяву. Но он намерен дразнить Данте, заставляя его думать иначе.
Взгляд Данте почти почернел от ярости.
— Ты за это заплатишь, — рычит он, и именно этот ответ заставляет меня убедиться, что Альтьер был прав, по крайней мере, в одном. Есть последствия, когда доны набрасываются друг на друга на публике.
— Может быть. — Альтьер ухмыляется. — Хотя сомневаюсь. В конце концов, если ты придешь за мной, Фонтана позаботится о том, чтобы ты заплатил. Он не станет санкционировать войну из-за этой женщины. Как бы она тебе ни нравилась.
Данте переводит взгляд на меня, и я вижу боль на его лице, как трудно ему уйти от этого, оставив меня в руках Альтьера еще на мгновение.
— Я доберусь до тебя, Эмма, — прошептал он, его слова тяжелы и торжественны, как любая клятва. От этих слов меня пронзает дрожь, грудь сжимается, и я не могу сдержать слез. — Я найду способ. Обещаю.
Его взгляд опускается к моему все еще плоскому животу, и меня пронзает страх. Неужели он знает? Что-то в его взгляде, в том, как поджимается его рот, когда он снова смотрит на меня, заставляет меня думать, что он знает. И когда взгляд Данте встречается с моим на одно мгновение, которое кажется таким долгим, я задаюсь вопросом, чувствую ли я то же самое, что и раньше.
По его лицу я вижу, что он собирается сделать все необходимое, чтобы добраться до меня. Я верю, без сомнения, что если он сможет спасти меня, то сделает это. Никакие протоколы и правила не встанут у него на пути. Они могут остановить его сегодня, но он найдет способ обойти их.
Возможно, нашему ребенку повезет, если у него будет такой отец, тот, кто будет так яростно любить и защищать его. Мой собственный отец любил меня так же сильно, конечно, он показывал это по-другому, но свирепость оставалась.
Я хочу того же для своего ребенка.
Но это не меняет того, что представляет собой Данте. Мир, в котором он обитает. Тот, что держит меня в плену прямо сейчас.
Рука Альтьера снова сжимает мою руку, и я понимаю, что он заговорил.
— Боюсь, я позволил тебе отнять у меня слишком много времени, — говорит он Данте с укором. — Мне нужно поговорить с другими людьми. Возможно, мы поговорим позже.
Я вижу едва сдерживаемую ярость на лице Данте, когда мы уходим. Альтьер тянет меня за собой, прежде чем я успеваю задержаться, и тяга на моей руке почти болезненна.
— Ты здесь, со мной, — шепчет он низким, угрожающим тоном. — Можешь не смотреть на него.
— Думаю, ты должен бояться его больше, чем боишься. — Я тяжело сглатываю, пытаясь сохранить на лице приятную улыбку. — Он этого так не оставит.
— Если он умный, то оставит. — Альтьер притягивает меня ближе, поворачивая так, чтобы его руки опустились на мои бедра. Все это часть шоу, но мне остается только не вздрогнуть. — Выгляди счастливее, Эмма. Возможно, немного более похотливой. Или мне придется позвонить.
Меня охватывает страх, и я заставляю себя подняться и дотронуться до его рубашки, глядя на него с выражением, которое, как я надеюсь, выглядит вполне обожаемым. В голове проносится воспоминание о последней вечеринке, на которой я была с Данте, где все, что я чувствовала, было таким реальным. Я была счастлива.
Альтьер не остановится, пока не втянет Данте в ситуацию, которая закончится его позором или смертью, возможно, и тем, и другим. Осознание этого пронзает меня как нож, и я тяжело сглатываю, изо всех сил стараясь не выдать на лице страх и отчаяние. Я оказалась между двумя мужчинами, которые хотят уничтожить друг друга, и между моими собственными желаниями тоже. Часть меня хочет убежать от всего этого как можно дальше, пока никто, связанный с этим, не сможет найти меня снова.
А другая часть меня, теперь, когда я увидела Данте, больше никогда не хочет покидать его сторону.
Остаток ночи проходит как в тумане. Я остаюсь рядом с Альтьере, по принуждению, а не по собственному желанию, и стараюсь выглядеть так, будто рада быть рядом. Это означает, что я пропускаю большую часть того, что он обсуждает с другими людьми, с которыми останавливается поговорить, но меня это не волнует.
Если мне удастся сбежать, это произойдет не потому, что я узнала о том, что он делает. Я не умею манипулировать, не умею договариваться, чтобы выпутаться из подобной ситуации. Я никогда не была в подобной ситуации. Мне даже в голову не приходило, что я могу оказаться.
Мне кажется, что я затаила дыхание до того момента, когда мы с Альтьере проскользнем обратно в его машину. Но даже тогда я не могу полностью расслабиться. Мне начинает казаться, что я уже никогда не смогу этого сделать.
— Ты достаточно хорошо справилась. — Альтьер бесстрастно смотрит на меня с другой стороны машины. — Скоро нам
