звуки, кто-то совсем близко от нее фыркнул несколько раз и, уткнувшись влажным носом в ее плечо, удалился в густую траву. Ночная бабочка села ей на живот и, тихо перебирая лапками, пробралась ближе к груди. Бажена старалась не двигаться, чтобы никого не спугнуть в эту предпразничную ночь.
Этот Черныш каждый раз пристально смотрел на нее, когда она проходила мимо мельницы. А неделю назад он поймал ее и прижал к стене за гумном.
— Ты всё равно будешь моей. Скоро жди сватов, — хрипел он ей в ухо, когда она отбивалась от него. — Родители согласны. А Яри твоего я загублю. Слышишь, — крикнул он ей вслед, когда она вырвалась от него.
В траве что-то чуточку прожужжало, может быть, это сонный шмель устраивался на ночлег. На фоне ярких звезд пара летучих мышей, как крупные черные бабочки, пропорхали над ней и скрылись в низине. Мириады звезд смотрели ей в глаза, как будто свои синие угольки рассыпал по всему небу Перу, — так, по крайней мере, говорила Полеска. Яри не верил Полеске, он говорил, что звезды очень далеко от нас и огромные, больше нашего солнца, а Перу он носил подношения потому, что все так делают.
Теплая, нагретая за день трава, на которой она лежала, медленно остывала, но ей не было холодно. Она широко раскрытыми глазами смотрела в бездонное небо и представляла себя маленькой песчинкой в этом непостижимом пространстве. Из долины медленно поднимался туман. Яркая звезда исчезла за горизонтом. После полуночи всплыл старый серп луны и тускло осветил чуть прикрытый дымкой лес.
— Почему бы ему не найти ее сейчас ночью на этой поляне, — подумала Бажена. — Разве можно спать в такую чудную ночь.
Она на минуту закрыла глаза и представила себе, как она подойдет к Яри и обнимет его. А он поцелует ее нежно, нежно. И пусть остальные бегают по лесу друг за другом, и пусть раздаются вокруг смешки и приглушенный хохот, они с Яри останутся одни вдвоем на всем белом свете, и никто не помешает им любить друг друга.
Близился рассвет. Легкий предрассветный ветерок тронул верхушки деревьев. Восток разбавился молочной белизной. Зашелестела листва. Где-то далеко в деревне что-то звякнуло и скрипнуло. Она легко оторвалась от помятой травы, набросила простой сарафан и двинулась через лес в деревню в новый предпраздничный день».
Венса остановилась и внимательно посмотрела на него. Он слушал ее с закрытыми глазами. Пумпель плавно, слегка раскачиваясь, стремился все дальше в неизвестность.
Девчушка, оторвавшись от темного окна, взволнованно проговорила:
— Извините, а я могу задать вопрос?
Венса взглянула на нее и в знак согласия кивнула головой.
— А скажите, кто такой Перу?
Венса, видимо, обдумывая ответ, не сразу нашлась, что сказать и через полминутки загадочно произнесла:
— Это их главный Бог.
— Главный? — переспросила девчушка. — У них что, много богов?
— Да, у них много богов, — ответила Венса.
— А Полеска, она тоже Бог? — снова спросила девчушка.
Венса еще раз взлянула на него. Он по-прежнему сидел с закрытыми глазами и, казалось, почти что спит, и только легкое подрагивание век говорило о том, что он слушает их разговор.
— Полеска, она колдунья, наверное, живет в лесу и всех лечит. Я так думаю, — ответила Венса.
— А что будет дальше? — спросила девчушка.
Венса откинулась в кресле и задумчиво произнесла:
— Я еще не знаю, еще не придумала. Скажу только одно — конец я попробую сделать счастливым, но не уверена, получится ли.
Он, не шелохнувшись и не открывая глаз, спокойно, даже с некоторым равнодушием, произнес:
— Тебе надо быть писателем. Это у тебя хорошо получается.
— Спасибо, — ответила она, — но буду я скорее всего администратором, так решил мой отец.
— Кто знает, кем мы будем все после Гуру, — он открыл глаза. Тусклый ночной свет слабо освещал вагон. Пустых мест после «Продольной» оказалось весьма достаточно. Он взял ее за руку и увел за собой в соседнюю пустую ячейку.
— Они сделали слишком большой надрез в креплении, — прошептал он, когда они остались одни.
Она не сразу поняла, о чем он говорит.
— Ты о Берте? — спросила она.
— Да, о нем и его девице, — ответил он.
— А как могли они это сделать? — снова спросила она.
Он приложил палец к губам, показывая, что они должны быть осторожными, и достал из кармана какой-то продолговатый предмет. На его ладони в сумраке блеснула пилка, которой обычно пользуются девчонки для ухода за ногтями.
— Алмазная, — прошептал он, пока она молча рассматривала знакомый ей с ранней молодости предмет.
— Мы теперь можем сделать как они? — прошептала она ему в ухо.
— Нет, мы поступим по-другому, — ответил он. — Это надо спрятать, чтобы они не нашли. Пионэры могут еще раз проверить. Ты заметила, как на платформе, когда их увели, они у всех проверили жетоны. Мы не знаем, где и как себя сейчас ведут Берта и Рая. Это, — он указал на пилку, — мы спрячем в кресле и воспользуемся в крайнем случае. Похоже, этот крайний случай должен обязательно наступить. После того как все набрали на терминалах свои вопросы, часть наших они увели, ты это видела. Куда, зачем? Нам неизвестно. От этих пионэров я уже ничего хорошего не жду.
Они еще некоторое время посидели одни в ячейке. Она тронула его руку и хотела что-то сказать, но он обнял ее и прошептал:
— Не бойся. Я буду все время с тобой. Ты мне очень нравишься.
Она, почувствовав защиту, прижалась к нему, и так они просидели не менее получаса, пока в вагоне не зажгли яркий свет. Один из пионэров промчался по проходу.
— Нам пора к себе, — сказал он. — Опять они что-то затеяли.
Минут через пять перед их ячейкой появились двое дежурных.
— Прошу встать, — рявкнул один из них.
Сидевшие не ожидали такого окрика и не сразу отреагировали на команду.
— Прошу встать, проверка жетонов, — пионэр громко повторил команду.
Все встали и с недоумением посмотрели на пионэров. Венса робко спросила:
— А в чем дело? Ночь. Мы отдыхаем, никому не мешаем.
— Не наше дело. Прошу повиноваться, — ответил пионэр.
— Пожалуйста, проверяйте, — нарочито обиженно фыркнула Венса. — Мальчики, выходите первыми.
Пионэры тщательно осмотрели жетоны и их крепеж, подергали и, ничего подозрительного не обнаружив, без каких-либо извинений и слов молча удалились. Яркий свет погас, все снова заняли свои места.
— Странные ребята, — заметил юноша с тонкими чертами лица. — Что-то дергаются, а зачем непонятно.
— У них поручения такие, — взволнованно ответила девчушка. — Явно нервные какие-то.
— Они свою работу знают. Сортируют и отсевают. Видите, как мало нас осталось, — добавила
