и меня не волнует, слышат ли меня другие пациенты в палате). Вернись, ты самый лучший друг, какой у меня когда-либо был. Ты научил меня, что значит быть другом. А без тебя, боюсь, я все забуду. Мы познакомились с тобой до того, как я изменился к худшему. Когда ты рядом, я неизменно чувствую, что становлюсь лучше. Ты видишь меня сквозь все мои маски и слышишь в моих словах то, что я за масками прячу от остального мира. Вернись, без тебя здесь так грустно. Я хочу, чтобы ты знал: Яара тоже грустит. Из-за того, что с тобой случилось, у нее предродовая депрессия. Она любит тебя, хоть это-то ты знаешь? А то, что она тебя любит, – это теперь большая проблема. От тоски она почти перестала есть. А ей нужно много есть, за себя и за нашу маленькую девочку. Так что возвращайся, брат. Ты обязан вернуться. Ты – клей. Ты всегда был клеем. В книге есть одно место, где ты задаешься вопросом, что происходило в те полгода, когда ты нас бойкотировал. А происходило то, что мы почти не виделись. А если виделись, то встречи выходили какими-то пустыми. Безрадостными. Истина в том, что без тебя мы – сборище случайных людей. А с тобой мы – друзья. Без тебя большой город – это вся та дрянь, о которой твердит Офир. С тобой – это наш дом.
Так что давай, Baba, просыпайся. Теперь это мое единственное желание.
Если ты проснешься, мы прочтем наши записки.
Если ты проснешься, эта книга не станет реквиемом. Ни по тебе, ни по нашей дружбе.
Если ты проснешься, я обещаю больше не прятаться в кокон и не сбивать тебя с толку «хитроумной риторикой». Я обещал себе сохранить в послесловии сдержанный официальный тон, как подобает редактору и юристу. Но я больше не могу.
* * *
Вот уже несколько вечеров мы собираемся вокруг твоей койки в реабилитационном центре и смотрим решающие матчи чемпионата.
Робкая девушка с твоего семинара тоже к нам присоединилась, она сидит в сторонке и молчит, а время от времени встает покормить двух птиц, сидящих на подоконнике возле твоей кровати.
Они здесь с того дня, как тебя сюда перевели. Иногда они расправляют белые крылья и улетают куда-то, но всегда возвращаются. Офир утверждает, что в одну из них вселилась душа Иланы, а в другую – душа Йорама Мендельсона. Потому они и сидят у окна. Они тоже хотят быть рядом с тобой.
Амихай говорит, что Офир гонит пургу (а как иначе?).
Шахар Коэн тоже здесь, приехал из Словении вместе со своим партнером. Теперь он продает израильтянам недвижимость в Восточной Европе и между голами и ударами мимо штанги пытается убедить нас купить квартиры в Будапеште и Праге, потому что «случай с Ювалем показывает, что наша страна больна, и каждый разумный человек должен обеспечить себе спасательную шлюпку, а вам, если переберетесь за границу все вместе, будет легче».
Кстати, он и тебе пытается продать квартиру. И каждые несколько часов снижает цену в надежде, что это тебя разбудит.
Амихай утверждает, что лучше всего тебе проснуться, когда Бразилия забьет, и требует, чтобы мы тренировались кричать хором: «Йе-е-е!»
Лично я рассчитываю на книгу. На эту книгу.
Через неделю, за день до финала, я съезжу в типографию «Эфрони», заберу первый экземпляр и двину прямиком к тебе. Я встану рядом с твоей кроватью, наклонюсь над тобой и шепну тебе на ухо: «Ну вот, брат, четыре наших желания сбылись».
Потом я раскрою первый экземпляр и поднесу к твоему носу. Густой, сладкий запах новой книги отворит твои ноздри, твои глаза. А потом и твою память.
«Кто взял кубок?» – вероятно, будет первое, что ты спросишь, как только придешь в себя.
«Финал завтра, – отвечу я тебе. – Так что все еще впереди».
Об авторе
Эшколь Нево родился в 1971 году в Иерусалиме. Он внук третьего премьер-министра Израиля Леви Эшколя, в честь которого и был назван.
Изучал психологию в Университете Тель-Авива. Преподает писательское мастерство в Художественной академии «Бецалель» (Иерусалим), Тель-Авивском университете, Колледже Сапир и Открытом университете Израиля. Основатель и владелец крупнейшей школы писательского мастерства в Израиле, считается ментором многих молодых израильских талантов.
Нево – автор шести романов, сборника рассказов и книги нон-фикшн. Все его романы стали бестселлерами в Израиле и издаются во многих странах мира. Удостоен Золотой и Платиновой наград Ассоциации книгоиздателей Израиля, других престижных отечественных и зарубежных литературных наград.
Живет в Раанане, в пятнадцати километрах севернее Тель-Авива, с женой и тремя дочерьми.
Примечания
1
Здоровяк (англ.). – Здесь и далее, если не указано иное, – прим. ред.
2
Гостиница (исп.).
3
Великий Боже! (нем.)
4
Джи – частица, которую в Индии добавляют к имени человека в знак уважения.
5
Великолепно! (англ.)
6
О боже мой! (англ.)
7
Дождливая сегодня погода, верно? (англ.)
8
Или что-то в этом роде (англ.).
9
Твой парень – чудо! (англ.)
10
Я это знаю (англ.).
11
Город на Западном берегу реки Иордан, на территории Палестинской автономии.
12
В этом месте память, обычно безупречная, подводит господина Фрида. Цитату из песни группы «Хамелеоны» я привел не в поздравительной открытке, а в письме, которое по моей просьбе передал ему наш общий друг Амихай Танури. Господин Фрид служил в это время в подразделении, обеспечивавшем поддержание порядка на территории Иудеи и Самарии, и вместе с еще девятью солдатами дежурил на крыше здания в городе Наблусе. В дальнейшем повествовании господин Фрид подробно описывает многонедельное пребывание на этой крыше и даже приводит выдержки из письма, которое отправил мне в один из тех дней.
Это письмо вызвало у меня вполне обоснованную тревогу.
Господин Фрид всегда был достаточно скуп в проявлении своих мрачных настроений и, оберегая себя и друзей, часто прибегал к самоиронии. Тем не менее, если судить по тексту вышеупомянутого письма, он находился в состоянии такой тоски и смятения, что не мог больше
