псы и раздается какой-то шум.
– Не ходи! – вырвалось у нее.
Он оглянулся на миг и приказал:
– Здесь будь. Запрись. Хотя нет. Беги в горы. Беги к Той, что не с людьми. В храм придут, а туда – нет. Быстро.
Она все еще не понимала. Тогда он с силой сдернул ее с постели и начал торопливо совать ей в руки одежду. Одежда падала из ослабевших рук, а она все никак не могла решить, сказать ему или нет. И пока думала, он уже выскочил за дверь и растворился в темноте, наполненной криками и собачьим лаем.
Альмира посмотрела на узор на наличниках и как никогда почувствовала, что чужие боги не только сотворили чудо, но и заставят за него заплатить.
Ты влилась в этот мир, как река всей собою вливается в море,
Растворилась в словах и улыбках, доверилась взглядам.
На себя примеряя чужое, из давнего прошлого, горе,
Ты смирилась, что в старую жизнь не будет возврата.
Ты и рада бы, но незнакомое что-то в душе будоражит до крика.
Может, чья-то тоска, может, то, что зовется любовью.
Растворяешься в ней, неуемно-тревожной и дикой,
И нельзя убежать. Ты влилась в этот мир… всей собою.
Глава 17
Я бежала к краю базарной площади, едва замечая людей. Единственная мысль стучала в мозгу набатом: мне нужно увидеть Альгидраса и отдать ему хванские вещи. В сознании намертво отпечатался его потерянный вид, и мне нестерпимо хотелось поддержать его хоть как-то. И даже если слова ему сейчас не нужны… я верила, что смогу помочь. Каким-то мистическим образом я теперь чувствовала его эмоции и больше не могла делать вид, что все по-прежнему. Пусть его мысли до сих пор оставались закрытой книгой, я вдруг поняла, что со временем смогу прочесть и их. И почему-то сейчас это казалось мне очень правильным. Словно разговор о прядущих и эта странная общая тайна дали мне какое-то право на Альгидраса.
Очередной порыв ветра бросил в лицо прядь волос, и я врезалась в чью-то спину. Убрала волосы с глаз и нервно улыбнулась незнакомому мужчине. Тот недовольно пробурчал что-то под нос, и я предпочла не вслушиваться, наспех извинившись. Тем более, что я уже увидела большой камень, который приметила как ориентир. Выход близко. Я замедлила шаг и глубоко вздохнула. Главное сейчас – не наломать дров. Поддержать, не сделать хуже. Я смогу.
Злату я увидела сразу. Она теребила край наброшенной на плечи шали. Когда мы расставались, шали у нее не было, и я поняла, что лично мне даже в голову не пришло прихватить с собой что-то из дому на случай непогоды или похолодания. А меж тем на улице стало совсем нежарко.
Поздние покупатели не спеша брели по широкой дороге, утоптанной десятками ног почти до асфальтовой тверди. Я отметила, что, помимо этой дороги, спросом пользовались еще три поуже, которые расходились, вероятно, к окрестным деревням. Злата же, против всякой логики, то и дело оборачивалась к еле различимой тропинке, убегавшей в сторону леса. Трава там была едва примята, словно человек, шедший по ней, сам же ее и торил. Рядом со Златой стоял один из охранников, и было видно, что он чем-то раздосадован: кинжал в ловких пальцах вертелся как веретено, хотя воин на него ни разу не взглянул. Его взгляд тоже был прикован к едва различимому следу в высокой траве. Не знаю отчего, но мое сердце ухнуло в пятки. И в это время чуть в стороне раздался громовой раскат. Я подскочила на месте, и сердце ухнуло в пятки во второй раз. Почему-то гром здесь звучал в разы страшнее, чем в городе.
– Злат, идем? – окликнула я жену Радима, стараясь не сорваться на крик. Очень уж хотелось уйти. И тут же добавила: – А остальные где?
Вопрос был вполне безобидным. С нами пришли два охранника, да и Миролюб оставался здесь, когда я убегала, и это не говоря об обещавшем нас подождать Альгидрасе. Хотя, если быть до конца честной, Миролюб и уж тем более малознакомый дружинник волновали меня не очень сильно. Злата обернулась на мой оклик, и я заметила глубокую морщинку, разрезавшую ее лоб. Она машинально улыбнулась, как делала, видимо, всегда при встрече со Всемилой, и только потом чуть заторможенно ответила:
– Сейчас идем. Остальные…
– Идти нужно, – услышала я голос Миролюба и только тут заметила его самого.
Он стоял, опершись о ствол дуба, под которым еще недавно отдыхали оставленные нами охранники. Я не заметила при нем книг и удивленно оглядела остальных. У Златы и охранника были поясные сумки, в которых книги при всем желании не поместились бы. Я уже собиралась спросить, где же они, когда заметила, что через плечо Миролюба перекинута холщовая сумка, и, судя по тому, как широкий ремень оттягивал плечо, книги были именно там. Я взглянула в лицо Миролюбу с твердым намерением спросить, что происходит, но почему-то не решилась. Он не обращал на меня внимания, и это было непривычно. Вместо этого он пристально смотрел на сестру, так, словно она была в чем-то виновата.
– Что случилось? – с тревогой спросила я.
– Давай еще чуть обождем, – жалобно попросила Злата брата.
– Сейчас польет, – хмуро откликнулся Миролюб и дернул подбородком в направлении свинцовой тучи. – Да и не вернется он, Злат.
– Как не вернется? Из ума ты выжил? – всплеснула руками Злата.
– Да не о том я! – досадливо откликнулся Миролюб. – Сейчас не вернется. Грозу там переждет. Не совсем же он без головы.
– Княжич дело говорит, – откликнулся охранник.
– Да что такое?! – повысила голос я. Сколько можно пугать?
Злата поморщилась и посмотрела на меня так, словно решала, сказать мне или нет. Ну сколько за мной еще будет тянуться багаж Всемилы?! Ведь совсем недавно она со мной по-человечески общалась.
– Олег, – наконец произнесла Злата, еще раз оглянувшись на потемневший лес. – Он ушел. Сказал не ждать его.
– Куда? – удивилась я.
– К Помощнице Смерти, – четко выговорил Миролюб и посмотрел на меня.
В этот миг я поняла, что он не в курсе проблем Всемилы, иначе не стал бы говорить мне что-то, что явно пытается скрыть испуганно посмотревшая на меня Злата. А еще мне очень не понравилось, как он смотрел: пристально и изучающе.
– А-а-а, – протянула я, не зная, как должна отреагировать. – А если за ним сходить?
Теперь на меня смотрели все трое: Миролюб – с вновь не понравившимся мне любопытством, Злата – с испугом, а дружинник – с удивлением.
– Видать, сама и сходишь?! – воскликнул воин, указав в сторону леса.
Я посмотрела в указанном направлении и поняла, что джентльменов здесь нет и никто не кинется в логово зверя по одному взмаху прекрасной леди.
– Нет, конечно. Это я так, – пробормотала я и обернулась к Злате. – Что делать будем?
Вздрогнув от очередного порыва ветра, я обхватила себя за плечи. Миролюб тут же скинул с плеча сумку и стащил с себя стеганую куртку, расшитую узором по вороту и запаху. Я невпопад подумала, что вышло это у него очень даже ловко. С одной-то рукой. Не успела я опомниться, как он набросил куртку мне на плечи. Куртка была теплой, пахла кожей и почему-то сеном.
– Спасибо, – пробормотала я, мысленно отметив, что хоть в логово зверя и не пошел, но замерзнуть не дал.
– Идем, – решила Злата и, в последний раз оглянувшись в сторону тропы, взяла меня под руку.
Миролюб с воином тоже синхронно оглянулись на тропку и, никого там не увидев, пошли за нами. Я про себя подумала, что все-таки Миролюб невероятный. Ведь он – княжич. Он – мужчина, но при этом терпеливо ждал решения сестры. А ведь мог сразу сказать: идем домой и никаких разговоров. А ведь для меня все здесь могло обернуться гораздо хуже, если бы на месте суженого Всемилы оказался кто-то другой. Княжич мог быть грубым, избалованным. Он мог быть копией отца. Мне невероятно повезло, что Миролюб именно такой: щедрый и терпеливый. Я посмотрела на брата Златы. Он молча шагал по пыльной дороге, не глядя в мою
