— Откуда вы знаете? — обретя, наконец, способность говорить, спросила Мила.
Ее взгляд был прикован к лицу учителя, выдавая все ее чувства: нетерпение, неуверенность, волнение, а главное — острое желание, чтобы его слова оказались правдой.
— Я имею в виду… Почему?.. Как?.. — Она была настолько выбита из колеи, что даже не знала, как правильно задать вопрос.
Гурий Безродный отошел от нее и на миг прикрыл рукой глаза, словно решался на что-то. Мила пристально смотрела на него, в глубине души испытывая страх, что его слова могут оказаться ошибкой или даже жестокой шуткой. Наконец, профессор повернул к ней лицо. Снова приблизившись и положив руки ей на плечи, он спросил:
— Моих слов для тебя недостаточно, так ведь? — Он не упрекал, серо-зеленые глаза смотрели на Милу с пониманием. — Тебе нужно увериться в этом самой — раз и навсегда выяснить для себя, что Лукой Многолик тебе не отец. Я прав?
Мила кивнула, удивившись тому, как хорошо Гурий Безродный понял ее чувства. Глубоко вздохнув, он крепче сжал ее плечи.
— В таком случае… Мила, ты готова сейчас — прямо сейчас! — отправиться вместе со мной в Плутиху?
— Сейчас? — не сдержала удивленного возгласа Мила, но тут же твердо кивнула: — Да, я готова. Прямо сейчас. Но как же… Дорога до Плутихи займет много времени…
Профессор Безродный отрицательно качнул головой.
— Мы не будем тратить время на дорогу. Мы воспользуемся Порогом Темперы.
Мила озадаченно моргнула.
— Простите?
Настала очередь профессора удивляться.
— Ты не знаешь, что такое Порог Темперы?
Мила мотнула головой.
— Извините, но… не знаю.
Сосредоточенность на лице Гурия Безродного сменилась легкой улыбкой; вертикальные морщины меж бровей разгладились. Он посмотрел куда-то мимо Милы и, словно мысленно возмущаясь чему-то, покачал головой.
— Подозреваю, Акулина попросту забыла сказать тебе, зачем в доме нужны ваши портреты, — по-прежнему улыбаясь, произнес он. Мила не совсем понимала, почему забывчивость Акулины вызвала на лице Гурия Безродного такое странное выражение: снисходительное и одновременно отстраненно-мечтательное.
— Нет, она ничего не говорила об этом, — подтвердила Мила. — Но при чем здесь?..
— Портреты? — предупредил ее вопрос профессор. — Видишь ли, Мила, портрет, который с Нового года висит у тебя в комнате — дома, в Плутихе, — это не просто картина. А художник, который делал вам эти портреты, — не просто живописец. Некоторые маги, обладающие талантом достоверно изображать действительность с помощью красок, специализируются на создании Порогов Темперы — кратчайших магических путей. А самый короткий путь для человека — это путь к самому себе. Человеку, для того чтобы оказаться там, где он находится, не нужно делать ни единого шага. Впрочем, Порог Темперы потому и называется «порогом», что через него нужно переступить, то есть сделать шаг вперед все же необходимо, иначе можно застрять на пороге.
Мила озадаченно поджала губы.
— Профессор, я пока… — она покачала головой из стороны в сторону, — не очень хорошо понимаю…
Гурий Безродный ободряюще улыбнулся ей.
— Не страшно. Тебе нужно будет сделать следующее: закрой глаза, представь себе свою комнату в Плутихе, произнеси «Проксима виа» и шагни вперед.
— И я перенесусь туда? — уточнила Мила.
Профессор кивнул.
— Именно. А когда окажешься на месте, сразу же иди к моему дому. Я тебя встречу.
Настроившись, Мила сделала глубокий вдох и уже зажмурила глаза, следуя совету профессора, но тут же их открыла.
— А как мы попадем обратно? К восьми часам я должна… — Она потрясла головой. — Хотя это неважно.
Профессор покивал.
— Ты хотела сказать, что к восьми тебе нужно быть в Львином зеве. Конечно, это важно. Мы не заставим никого волноваться. Обратно наймем повозку. Если сэкономим время на дороге до Плутихи, то к восьми вечера успеем вернуться в Троллинбург. Сейчас постарайся сосредоточиться, и как можно лучше представь себе свою комнату. Готова?
Мила кивнула и снова закрыла глаза. Ей не пришлось сильно стараться — комната возникла в воображении почти мгновенно. Кровать, письменный стол, мохнатая подстилка Шалопая недалеко от двери, окно с видом на сосновый бор…
— Проксима виа! — твердо произнесла вслух Мила и без колебаний шагнула вперед.
Секунду-две Мила стояла с закрытыми глазами, прислушиваясь и пытаясь понять, вышло у нее задуманное или нет. Потом решительно открыла глаза и пораженно выдохнула — ей удалось!
Комната на втором этаже дома в Плутихе встретила Милу уютной тишиной. Окно было наполовину зашторено, из-за чего в комнате царил сумрак.
Вспомнив, каким способом она сюда попала, Мила оглянулась: за спиной на стене висел ее собственный портрет — в полный рост. Нарисованная маслом рыжеволосая девушка безмолвно смотрела на нее с полотна. Портрет выглядел неживым, и казалось, что никакого волшебства в нем и в помине нет. Однако же именно с его помощью Мила всего за одно мгновение перенеслась на восемь верст от Троллинбурга и Думгрота, где только что находилась.
Глядя на картину, в шаге от которой она стояла, Мила вдруг поняла, что имел в виду профессор, говоря, что можно застрять на пороге. Если бы, произнеся заклинание, она не сделала шаг вперед, то попросту застряла бы в картине! Воображение услужливо подсказало Миле, как бы это выглядело со стороны. От представленного ее передернуло.
Памятуя, что в эту самую минуту ее ждет профессор Безродный, Мила не стала терять время и поспешила к двери. Однако на полпути остановилась. Вынув из кармана плаща фотографию, она задумчиво повертела ее в руках. Мила еще не знала, к лучшему или к худшему случилось так, что снимок увидел Гурий Безродный, но, поразмыслив, решила, что рисковать больше не желает. Разумнее будет оставить это фото здесь, чтобы его случайно не увидел еще кто-нибудь, подумала она и, подойдя к письменному столу, положила снимок в верхний ящик. После чего, уже не задерживаясь, спешно покинула комнату.
* * *
Гурий Безродный, как и обещал, встретил Милу на подходе к его дому. Приблизившись к жилищу, которое они с Акулиной когда-то сочли непригодным для обитания, Мила заметила некоторые перемены. Дверь, прежде висевшая на одной петле, теперь плотно закрывалась и даже не скрипела. Крыша была покрыта новой черепицей, а в оконных проемах появились застекленные рамы. И все же дом по-прежнему казался неприветливым и угрюмым, как старый пес, всю жизнь просидевший на цепи.
Внутри царило запустение. Профессор, судя по всему, относился к своему жилью с тем же равнодушием, что и к самому себе. Немногочисленная мебель покрыта пылью, на скрипучих деревянных досках пола ни ковров, ни половиков. Одним глазом Мила заглянула в столовую: никакого намека на то, что в этом доме хоть раз в день кто-то трапезничает — ни посуды на мойке, ни еды на столе, если не считать засохшей и заплесневелой краюшки хлеба. Мила невольно покосилась на провожающего ее в гостиную хозяина: неужели ее учитель питался только тем, чем подкармливала его участливая Акулина?
