пять мне уже белый свет был не мил.
— Терпи, дорогая, — нашептывал где-то рядом голос, но мне уже было ни до чего.
— Аглая! — это в комнате появился Георг. Я, как ни странно, смогла на нем сфокусировать зрение и узнать не только голос. Но ответить на его многочисленные вопросы оказалась не в состоянии: вот уже несколько часов как способна была издавать только стоны, и те как-то начали слабеть. — Что происходит? Как это так, ты рожаешь? А срок?! Это что же делается? Нет, это дьявол знает, что…
— С ума сошли, Ваша милость?! Кто же поминает рогатого в комнате роженицы?! — осадила его Марта.
А еще через энное количество часов мне и вовсе было ни до кого. Стало даже казаться, что голоса присутствующих слились воедино в неразборчивый шум. Вот тогда уже не могла сказать, кто находился при мне в комнате, только периодически ощущала на себе чьи-то руки. Их прикосновение, едва ощутимое, как вырывало меня из забытья, тогда уже что-то слышалось, должно быть, и виделось, но не очень разборчивое. И в какой-то момент вдруг поняла, что от меня настойчиво требовали ответа.
— Скажи да, Аглая! — как сквозь вязкое нечто доносился смутно знакомый голос. И он был небывало настойчив: вновь и вновь прорывался к заторможенному сознанию. — Ну же! Аленькая! Скажи мне да.
Было очень трудно понять, что происходило. Но от того голоса не было спасения. Он не давал погрузиться в спасительное забытье, и я сдалась: решила попытаться от него отделаться, сделав то, что просил. Но язык не слушался, в горле было невыносимо сухо, и совсем ни на что не хватало сил. Только я заставила себя сконцентрироваться.
— Да, — прохрипела и не узнала собственного голоса в этом слабом сиплом звуке.
— Вы слышали, святой отец? Невеста ответила согласием. Делайте же дальше то, что положено. Ну?!!
А я вдруг чему-то обрадовалась. Наверное, тому, что от меня отстали. Сначала, правд, ощутила что-то на губах, а потом погрузилась в подобие сна, кажется. Сколько он длился, не знала. Но закончился в тот момент, когда тело снова начала рвать на части острая боль. И я закричала. Громко. Не думала, что на подобное остались силы, однако же…
— Уже скоро, детка! — надо же, я узнала голос той самой Марты. — Немного осталось! Давай, милая! Давай!
Наверное, я снова кричала, но через несколько минут как будто почувствовала облегчение, а за ним на меня опустился покой.
— Это что? Это я умерла? — такая мысль пришла в голову, прежде чем отключилась совсем от действительности.
Дальше мне, скорее всего, было хорошо. Но я того состояния совсем не помнила. Как потом выяснилось, спала. А когда снова открыла глаза, смогла отчетливо и видеть, и слышать, и сильная боль не мучала больше. Потому и заметила, первым делом, сидящую рядом Инессу, затем солнечные лучи, проникающие через не зашторенное окно. А потом рука моя как-то сама принялась ощупывать резко спавший в размере живот, когда глаза не решались еще туда взглянуть.
— Что со мной? — вымолвила скрипуче, и девушка, задремавшая в кресле подле меня, тут же встрепенулась.
— Вы очень устали после трудных родов, госпожа, и проспали подряд много часов.
— Родов?.. И что?.. И кто у меня… Или… — вопросы толпились в голове, мешались, и было отчего-то страшно их произносить.
— Все хорошо, — немедленно успокоила Инесса. — Все закончилось благополучно. У вас, миледи, родилась хорошенькая девочка. Крупная и активная. Не волнуйтесь и не ищите ее глазами в этой комнате. Младенца поместили в соседней, в детской комнате. Там и няня, и кормилица.
— Почему отдельно от меня? И зачем нужна кормилица? Нет. Не нужна она нам! Верните мне сейчас же дочь! Слышите?!
— Хорошо, хорошо! Я сейчас. Минуточку!
Она выскользнула за дверь, а через некоторое малое время на пороге появился Уильям. Вот его мне только и не хватало! А говорили, что уехал в столицу государства по вызову короля.
— Ты проснулась? — быстро пересек комнату и присел на край кровати, пристально всматриваясь мне в лицо. — Помнишь, что произошло вчера?
— Мне сказали, что родила девочку. Где она? Принесите мне моего ребенка!
— Нашего, Аленькая, на-ше-го! — опять этот несносный мужчина пытался ставить меня на место. — И так, значит, ты ничего не помнишь?
— А что еще случилось? — я вся подобралась.
— Так… ничего особенного. Просто, мы с тобой поженились.
— Что?!! — представляла, как ужасно выглядела в тот момент, когда от изумления чуть не вывернулась вся наизнанку. Иначе, отчего бы ему выглядеть таким довольным, произведенным эффектом. — Скажи, что пошутил так неудачно.
— Отчего же? Никаких шуток. Обряд прошел немного в укороченном варианте, к сожалению, но по всем правилам. Уверяю тебя. Присутствовал священник, имелись в наличие свидетели, я прибыл срочно из дворца, поэтому одет был с иголочки, разумеется. А на тебе красовалась очень нарядная накидка, кажется, или какой-то еще предмет женской одежды. В общем, мы смотрелись достойно.
— Издеваешься? Нет, я тебе не верю. Этого не может быть.
— И у нас теперь есть дочь. Нарекли ее Оливией. Тебе нравится?
— Олей, что ли? — не верила своим ушам, и еще казалось, что продолжала спать. — Это сон, что ли, такой мне продолжает сниться?
— А если сон, то надеюсь, он тебе нравится? — усмехнулся в своей манере герцог. — Сейчас сюда принесут малышку. А, вот и она. Взгляни, жена, какую дочь ты мне подарила. Кстати, отчего у нее рыжие волосы? Не подскажешь?
И он сложил руки у себя на груди, после того, как передал мне сверток из кружев. В вопросе послышался подвох. Сомневался в отцовстве, что ли, наконец? Бросила на него быстрый взгляд, но нет, озабоченным или хмурым не выглядел, даже успела заметить губы, кривящиеся в легкой улыбке. Но очень пристально герцога не рассматривала — меня больше занимала дочка. Осторожно расправила простынку и одеяльце, в которые та была завернута, и начала поедать глазами крошечный носик, губки бантиком, закрытые пока глазки и, да, потрогала слегка пальцем, поворошила рыжеватые прядки-завитки волос.
— Надо же… И правда! А рыжая у нее бабушка. Моя мама, то есть. Интересно, какими будут глаза? У меня они от
