Теперь Август сидел неподвижно и только смотрел на меня пристально и остро, и неожиданно я почувствовала смятение.
— В порядке? — глухо сказал он. — У меня больше нет сердца. Я мертв.
— Разве мертвые ругаются как солдаты? Ты жив. И сердце у тебя есть. Но не в груди. Оно вокруг тебя. Замок дает тебе жить. Завтра я изготовлю для твоей груди временную пластину. Неприлично ходить с дырой на месте сердца.
Он протянул руку и коснулся моей руки.
— Храбрая голубка Майя… чуть не погибла сама, чтобы вытащить меня с того света. И у тебя остались силы шутить и не давать мне пасть духом.
— По-моему, ты и так вполне бодр, господин полковник, — заметила я. — Скоро сможешь встать и заняться делами.
— Уже занялся. Вызвал дознавателей. Отправил Бианку в Шваленберг под конвоем егерей.
— Она и правда Горностай? Ты знал это с самого начала? И поэтому затеял пригласить невест в замок?
— Знал, но не с начала. И невест затеял пригласить не я, а княгиня. Просто наши планы совпали.
— Глупые мальчишеские игры… — пробормотала я с интонацией госпожи Шварц.
— Да, у нас свои развлечения.
— А Кланц? И… его логово в подземелье? Будет проводиться дознавание?
Август помрачнел.
— Да, будет. Тело Кланца на леднике. Рудник пока опечатан.
— Август, что было тогда, семнадцать лет назад?
Он глубоко вздохнул, прикрыл глаза, потер грудь и быстро убрал руку, почувствовав провал под повязкой.
— Семнадцать лет назад я был очарован Кланцем. Мне было с ним интересно. Я не желал верить слухам. Да, помогал ему. Искал для него книги, приносил раненых лис и собак. Кербера он оживил. Дал ему железное сердце. И сказал, что хотел бы повторить эксперимент на человеке. И готов немало заплатить за это.
— Твоя мать уверена — ты взял деньги, чтобы спасти отца.
— Да. Но не только. Кланц обещал славу и успех. И выполнил свое обещание.
— Когда ты искал пропавших детей, ты… не подозревал о том, что с ними стало?
— Сейчас я говорю себе, что не подозревал, — ответил Август с горечью, но взгляд его оставался тверд. — И почти убедил себя в этом. Как было на самом деле… я не помню. Думаю, должен был догадываться. Я не мог быть настолько слеп!
— Ты был почти ребенком. Кланц обманул тебя.
— Потом, уже в столице, я узнал о методах работы Кланца. Понимание пришло озарением. Тогда я порвал с ним все связи, хотя Кланц ни в чем не признался. И когда я вернулся в Морунген, я должен был искать доказательства! Но не мог заставить себя спуститься в тот рудник. Потому что догадывался, что там найду, и это окончательно подтвердит мои подозрения, — он тяжело покачал головой. — Я все откладывал… вел себя как трус.
— Трусы не спускаются в подземелье, рискуя жизнью, чтобы спасти потерявшуюся нищую девчонку. Не кидаются на человека, который грозит пистолетом. И не уничтожают свое живое сердце, чтобы прервать цепь преступлений. Которые совершались вовсе не ради науки, а ради наживы и тщеславия.
— Ты всегда готова найти для меня оправдания, голубка Майя.
— Кстати, куда ты дел Риту? Посадил в каталажку?
— Отправил ее вместе с семьей в Шваленберг к дознавателям. Чтобы она была в безопасности и дала подробные показания о том, что видела в подземелье. Да, теперь я собирался вывести Кланца на чистую воду. Может это оправдывает меня… хоть отчасти. Но все равно я начал действовать слишком поздно.
— Когда смог, тогда и начал. Прекрати грызть себя. Ты должен был рассказать мне обо всем сразу.
— И что бы ты сделала, если бы узнала, что я живу благодаря жизням других людей? Мое железное сердце было как дом с привидениями. Населенное виталической силой жертв Кланца.
— Думаешь, я бы в ужасе убежала от тебя? Ошибаешься.
— Помнишь, тот день, когда прибыли гости и мы разговаривали с тобой на крыльце? Той же ночью я приходил к тебе. Собирался рассказать все. О сердце, о том, что люблю тебя. Что был болваном. Но потом пожалел тебя и ушел.
Мы помолчали. Август крепче сжал мою руку, как будто боялся, что я все-таки убегу.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.
— Хорошо. Но странно. Впервые за долгие годы нет боли в груди. Она исчезала лишь тогда, когда ты была рядом. Теперь в груди тишина. И пустота. Но кровь течет и бьется в моих жилах. Это благодаря тебе? Ты продолжаешь отдавать свои силы? Майя, не стоит. Ты погубишь себя. Ты могла погибнуть вчера!
— Но ты поступил бы также ради меня, разве нет? Я больше не помогаю тебе. Работает замок… механизм Жакемара. Теперь он рождает ту виталическую силу, которая дает тебе жить.
— И я теперь его часть. Часть замка, верно? Как все эти скелеты, изваяния… Я и не слышу стук сердца, но чувствую пульсацию. Она идет извне. К этому нужно привыкнуть.
— Привыкнешь.
— Теперь я не могу покинуть Морунген, так? Я должен постоянно находиться в его пределах. Как далеко я могу выйти?
— Я не знаю, Август. Механизмы работают не только в замке, но и вокруг него. В лабиринте… узел силы где-то здесь. Но пока я не знаю больше. Прости. Ты ненавидишь это место. Ты хотел уехать в столицу. Но теперь нельзя. Ты словно в окружении неприятеля. В плену. И не можешь вырваться. Тебя ждет непростая жизнь.
Он покачал головой и усмехнулся.
— Майя, я умирал много раз и научился ценить и любить жизнь, какой бы она не была. И привык нести службу на посту. Дел в округе полно. Будет чем себя занять. В конце концов, разве не об этом я мечтал всю жизнь? Вернуться в Морунген хозяином, пустить корни, стать его частью. Мечты сбылись, хоть и вот таким вот странным образом.
— Тут Франц Фукс. Он обещал изготовить для тебя новое железное сердце. Но когда это будет…
— А ты, Майя? Что теперь будешь делать ты? Уедешь в столицу?
Его жадный, требовательный и нежный взгляд так и впился в мое лицо. Я вспыхнула. О, теперь он будет говорить, чтобы я не связывала с ним свою жизнь, потому что он полутруп и пленник замка! Будет твердить, что я должна расправить крылья и лететь на свободу! Что он недостоин меня! Что он испортит мне жизнь! Будет проявлять неуместное благородство!
— Я больше тебе не нужна. Теперь у тебя есть Франц Фукс, который будет о тебе заботиться. Наш договор расторгнут, — сказала я и не удержала обиды в голосе.
— Ты нужна мне, — резко сказал Август. — Что мне сделать, что сказать, чтобы удержать тебя тут? Я болван и чертов эгоист, да. Но когда думаю, что ты уедешь и я больше тебя не увижу, мое несуществующее сердце готово разорваться. Майя, останься в Морунгене. Можешь заниматься тут чем угодно. Делать часы. Восстанавливать лабиринт. Раскрашивать каменные скелеты во все цвета радуги. Приглашать в замок друзей и родню из Ольденбурга. Изучать ювелирное дело. Ездить в столицу на балы и в театры, но только потом обязательно возвращайся. Слышишь?
