хотелось раствориться в чувствах, словно цунами, накрывших меня.
– Это просто безумие какое-то, – оторвавшись от его губ, сбивчиво прошептала. И тут же застонала, почувствовав, как Амир насадил меня на себя.
– Ты либо сведешь меня с ума, либо мы уничтожим друг друга, – его губы обхватили мой сосок, втягивая и прикусывая. – Царева, я серьезно, – переключился на другую грудь, повторяя свои движения. – Двигайся, девочка, – задвигав бедрами, ощутила, как волна наслаждения прострелила через все тело. Пошлые шлепки разгоряченных тел и хриплые стоны нарушали тишину. – Быстрее, – нетерпеливо рыкнул Амир, оставляя легкие укусы на сгибе моей шеи.
– Кто сверху, тот и командует, – словно в бреду, нашла его глаза. Дьявольская ухмылка тронула его губы, и Амир зафиксировал мое тело руками, не позволяя сдвинуться с места.
– Серьезно? – кончиком языка провел по моей нижней губе и, прикусив ее, оттянул на себя. – Я твой господин, госпожа Царева. Смирись с этим, Василиса. Смирись с этим, Банши.
– Они обе протестуют, Сеитов. Если ты и мой господин, то только в своих мечтах, – улыбнулась и сжала его изнутри. Мужчина глухо выругался. Придвинулась к нему ближе, касаясь кончиком носа его. – Сведи меня с ума, господин Амир. Я не нуждаюсь в смирении. И ты в нем не нуждаешься. Я буду дразнить тебя столько времени, сколько буду дышать. Утопи меня в своем безумии.
Кто был более безумен – сказать было сложно. В то мгновение мы утонули в друг друге. Оргазм накрыл нас обоих неожиданно, срывая с губ протяжные стоны. Сердце готово было вырваться из грудной клетки, дрожь никак не хотела уходить с обнаженной поверхности кожи. Он сжал меня в объятиях, откинувшись на сидение, и зарылся носом в волосы. Положив голову ему на плечо, прикрыла глаза.
– Я люблю тебя, Василиса, – слова сорвались с его губ просто и легко. – Не знаю, что ты чувствуешь по отношению ко мне, и не призываю ответить мне тут же. Просто хочу, чтобы ты знала – ты попала, Царева. По самое не балуй.
– Не думала, что такой, как ты, способен на любовь. Такие как мы, – его слова сбили с толку. Я понимала, что он что-то чувствует ко мне, но это могло быть все что угодно. Любовь? Это выходило за рамки моего восприятия наших отношений.
– А какие мы, Василиса? – с вызовом спросил. – Даже чудовища способны на любовь. И ты полюбишь. Это лишь вопрос времени.
– Вот так просто решил за меня? – я немного отстранилась от него, взглядом найдя его глаза. – А если полюблю не тебя?
– Ты не отрицаешь того факта, что способна полюбить, – его лицо немного смягчилось.
– Не отрицаю лишь потому, что мне неведомо это чувство. Почему ты любишь меня?
– Почему? – на мгновение на его губах показалась легкая улыбка. – Просто так. Я люблю тебя, Василиса, просто так. И мне плевать, примешь ли ты эти чувства. Потому что ты моя. И я чувствую, что ты тоже ко мне испытываешь что-то. И знаешь, что из того адского коктейля, который плещется в тебе по отношению ко мне, самое главное?
– Что же?
– Доверие. Безграничное и безоговорочное. Слепое и всепоглощающее. Порой ты ненавидишь меня и злишься, порой хочешь до безумия, порой счастлива, когда видишь меня, порой хочешь довести до безумия своими выходками. Временами ты испытываешь восхищение и выражаешь интерес. Некоторые мои поступки заставляют тебя проявлять настороженность или удивляться. Я не психолог, Вась. Я просто чувствую тебя, как себя. Не знаю, как это выходит, – он вздохнул. – Полагаю, что маску безразличия на твоем лице я изучил досконально лишь потому, что каждый раз смотря в зеркало, вижу ее в своем отражении. И знаю, что за ней скрывается. Так вот, Царева. Доверие – главное. Без него не может быть ничего. А ты доверяешь мне, я вижу это.
– Любишь? – сощурила глаза и обхватила его подбородок пальцами. Он был прав. Я доверяла именно так. Не понимаю, в какой момент так получилось. Оно просто пришло и все встало на свое место. Любовь? Нет, я не знала, что это за эмоция. Но одно знала точно – я не готова была отказаться от Амира. Чувства прокурора вызывали беспокойство и тревожность, а внезапное признание Амира – радость. Хотелось исполна искупаться в его чувствах.
– Люблю, Царева. И тебе не нужно меня об этом спрашивать, просто прими это как данность.
– Это ничем хорошим не закончится.
– Ты уже когда-то что-то подобное говорила. И смотри, где ты сейчас. Какой толк в том, что будет, если нельзя жить такими моментами? – он придвинулся вплотную и поцеловал. – Я всегда буду рядом. И даже в аду отыщу тебя, Василиса. Я не нуждаюсь в твоем признании. Мне достаточно того, что я вижу в твоих глазах, когда ты смотришь на меня.
Слова застыли у меня на языке. Ладонь соскользнула с подбородка и зарылась в волосы, а губы сами нашли его, сливаясь в поцелуе. Нас захватила новая волна страсти, только в этот раз мы неторопливо наслаждались друг другом. Каждым движением, каждым стоном, каждым новым вдохом.
Глава 47. Лишний элемент в уравнении
Данила влетел домой стремительно, немного испугав прислугу, которая в тот момент занималась уборкой. На его хмурый взгляд горничная лишь кивнула в сторону столовой. Он обнаружил свою семью за завтраком. Ника, увидев его, несмело улыбнулась и помахала рукой. Этот жест заметил его отец и обернулся к нему лицом.
– Что там со складом? – спросил Тагай, кивая в сторону пустых столовых приборов. Шаман обошел стол и занял свое место.
– Они грешат на Ярова, но мы полагаем, что это Царев постарался.
– Зачем ему это? – удивился старик.
– Это он убил Царя. Это неоспоримый факт. И лишь вопрос времени, сколько еще он будет дышать, – возле него материализовалась девушка в форме и налила в кружку горячий кофе. – Свободна, – он посмотрел на прислугу, после чего она быстро вылетела из комнаты.
– Вася сказала что-нибудь по этому поводу?
– Лишь то, что это ее проблема.
– Как только его не станет, она возглавит семью единолично. Врагов у Царя накопилось много. Будет непросто, —задумчиво произнес Тагай.
– Не сомневаюсь. Но в данный момент есть кое-что посерьезнее. Яров. Вася узнала, почему он тут. Он приехал за ней, полагая, что она является его сестрой, – Данила вкратце пересказал историю. – Судя по тому, что у Царевой исчезла сотрудница, и последний раз ее видели заходящей в ресторан, принадлежащий Ярову, мы думаем, что он уже знает всю правду. Ник, тебя увезут в надежное место. Он тебя
