Книга Ева. Книга 2 - Ева Миллс

В самолете я листала дрянной журнал для современных женщин и в разделе "рекомендуем прочитать" нашла "Север и Юг". Книжонка сразу показалась нудной, но я ведь не собиралась ее взаправду читать, просто купить, а потом бросить тебе в лицо со словами "Можно увязнуть в меду так, что потом невозможно будет подняться и взлететь." Эта цитата была в аннотации, и я решила, что кому как не продавщице книжного магазина оценить ее иронию.

Я заметила тебя еще через стекло – сразу поняла, что не ошибаюсь. Ты стояла за прилавком, небрежно-естественная: светящиеся в полуденных лучах вьющиеся волосы, заправленные за уши, лицо без косметики, короткие ногти – бесповоротно, безнадежно красивая.

Мне не пришлось гадать, что Майк в тебе нашел – ответ читался в любопытных зеленых глазах, изгибе лукавых губ, готовых к улыбке.

Ты совсем не была похожа на хищницу – ты была гораздо, гораздо более опасной. Ты была настоящей.

Я решила, что разрешу тебе встречаться с Майком, если сочту достаточно безобидной. Мне не нравилось, что он хотел что-то недосягаемое – это уводило его мысли из привычной колеи, делало уязвимым. Мой муж не должен быть уязвимым. Подарив ему тебя, я сделала бы вашу связь координированной, безопасной. Будничной. Лишенная ореола чистоты и недоступности, ты бы скоро потеряла свою власть – как теряло все, что не касалось настоящих дел.

Так думала я тогда и кому как не женщине, превыше всего ценящей контроль, оценить иронию этих мыслей.

Ты ушла за Гаскелл, а я вдруг поняла, что волнуюсь. Я решила – это просто потому, что ты в моем вкусе – смешливая русалка, чувственная и нежная. Вытащила с полки книгу, чтобы занять руки, открыла на первой попавшейся странице. «Все на свете истории – про волков. Все, что стоит пересказывать. Остальное – сентиментальная чепуха… Ни одна приличная история не обходится без волков.» – когда ты вернулась, я уже поняла, что ничего не скажу тебе сегодня.

Я хотела тебя унизить, а вместо этого купила чертовы книги и всю ночь в отеле читала, читала «Слепого убийцу», размазывая сопли по лицу, как будто мне снова девять лет и тетка отходила меня ремнем за дерзкое поведение.

Я решила узнать тебя получше. Пригласить в ресторан, разговорить – ты бы наверняка рассказала мне о Майке, о том, как он тебе нравится, но к сожалению, женат… И тогда бы я выложила на стол флэш-рояль. Я представляла этот момент в деталях, наяву видела твои глаза, когда бы ты узнала, что я и есть та самая жена…

Наверное, когда ты, одетая в те сумасшедше красные штаны, выбежала ко мне навстречу с улыбкой, как будто я твой самый долгожданный подарок, я уже внутренне поняла, что и сегодня тебе ничего не скажу. А ужиная у тебя дома, наблюдая за вами с Маризой – за тем, какие вы дружные – и одинокие, убедилась в своем выборе. Вам обеим был нужен нормальный мужчина, нормальные отношения, муж, отец. Майку придется остаться ни с чем – ты слишком хороша для него – и слишком уязвима. Я решила, что вернусь в Нью-Йорк и серьезно поговорю с ним, уговорю оставить тебя в покое.

А потом ты поцеловала меня.

Я видела, что ты на самом деле не хочешь этого – не этого хочешь. Чувствовала твои смущение и любопытство, замкнутость – и в то же время открытость, страх и пыл.

Я должна была остановить тебя.

Все пошло бы по-другому, если бы я остановила тебя.

А вместо этого я влюбилась.

По-настоящему и поэтому глупо и смешно.

Не вовремя, не к месту, неужели это когда-нибудь выбирает подходящий момент?

И конечно же, я долго делала вид, что все не так. Что это не я расплываюсь в глупой улыбке при виде сообщения, не я просыпаюсь и засыпаю с мыслями о тебе.

Мне так хотелось, чтобы этого не происходило, каждый раз, приезжая к тебе, я надеялась понять, что просто показалось, все выдумка, уже не болит.

Но оно болело.

Когда смотрела на Майка, собирающегося к тебе – рассказывающего мне, какая ты чудесная – и хотела всадить нож в горло; когда притворялась, что не замечаю, как ты не спишь ночами, раздираемая кошмарами и с каждым месяцем, каждым днем становишься все прозрачней; когда смеялись с тобой над чем-нибудь или спорили до хрипоты – мое сердце болело.

Знание – убивает. Майк не знал и был счастлив. Ты не знала и мучилась виной. Я знала все и день за днем отравляла себя. Паучиха, задыхающаяся в своих сетях. Кобра, подавившаяся своим ядом. Скорпион, ужаливший свой за хвост.

Я пишу это письмо спустя три месяца – потому что и спустя три месяца ничего не прошло. Я пишу его на террасе виллы, которую я снимаю в Майами, пьяная в хлам, в соседней комнате сладко спит карамельная Мадлен, сладкая, как песочное печенье и липучая, как нуга. Каждый раз, когда я смотрю на ее безупречное юное тело, опытный умелый рот, я вспоминаю тебя –и ненавижу. Потому что не могу забыть. И единственный способ вырвать тебя из сердца – это выдрать сердце, спрятать в это письмо и сжечь над пламенем свечи, а пепел развеять в океане.

Ты никогда не прочитаешь это письмо.

Потому что я люблю тебя.